Когда сгущается тьма - Джеймс Гриппандо Страница 15

Джек немного гордился тем, что брался за любую работу, но по домам все-таки не ходил. Такое у него было правило, которое, как и всякое другое, имело исключения. Он посещал-таки клиентов, сидевших в тюрьме и не имевших машины или, как в данном случае, живших в машине.

— Ты уверен, что сможешь найти это место? — спросил Тео.

Джек шел впереди него по набережной Майами-ривер. Двумя сотнями ярдов выше того места, где они находились, громыхал по рельсам трамвай. По реке в сторону залива медленно шел буксир, огибая стоявшую на приколе заржавленную, наполовину затонувшую баржу.

— Уверен ли я? — переспросил Джек. — Нет, я ни в чем не уверен. Как можно быть в чем-то уверенным, если тебе объяснял дорогу сумасшедший бомж-приставала, параноик, грозивший прыгнуть с моста, если дочка мэра откажется с ним разговаривать?

Тео с минуту молчал, обдумывая его слова.

— Ты говоришь на глобалиш?

— На чем, на чем?

— На глобалиш — международном языке всех бомжей. Вроде эсперанто.

— А это что еще за чертовщина?

— Ты что — никогда не слышал об эсперанто? Его изобрел какой-то поляк. Чем-то похож на испанский или итальянский. Создавался как второй язык для всех мало-мальски грамотных людей в качестве международного средства общения. На мой взгляд, у бездомных всего мира тоже есть такой язык, который я называю «глобалиш» — от слова «глобус». Это своего рода английский с добавлением интернациональных терминов и выражений типа «фак», «кайф» и других, понятных всем бомжам и бродягам в разных уголках мира, по крайней мере в контексте. Возможно, он объяснял тебе дорогу на этом самом языке.

Джек не знал, как реагировать на эту теорию. Тео обладал удивительной способностью говорить, казалось бы, совершенно бессмысленные вещи, имевшие при всем том глубокий смысл.

Некоторое время они молча шли вдоль набережной. Утром у Джека состоялся телефонный разговор с прокурором, длившийся, впрочем, всего несколько минут. Джек почти сразу понял, что прокурор блефует. Если бы государственное обвинение могло доказать, что Фэлкон продолжает приставать к дочери мэра, прокурор оказался бы у судьи быстрее, нежели судебный пристав успел произнести: «Встать, суд идет». Джек не согласился с ужесточением условий освобождения своего подзащитного. Хотя из-за личного звонка мэра ему стало труднее отстаивать эту позицию, он тем не менее считал своим долгом, отбросив все не относящиеся к делу эмоции, действовать в интересах клиента. Но при всем том у него еще была и совесть. Поэтому он решил, что если его клиент собирается и впредь нарушать закон, то есть продолжать так или иначе доставать Алисию Мендоса, то он предложит ему подыскать себе другого адвоката. У Джека было множество подзащитных, совершивших ужасные преступления, и он считал, что если юристу этот факт по какой-либо причине претит, значит, профессия адвоката по уголовным делам ему не подходит. Другое дело — защищать человека, который, будучи выпущенным под залог, настроился на совершение серьезного уголовно наказуемого деяния. Этого Джек себе позволить не мог.

И похоже, именно данная проблема была у него с Фэлконом.

— Долго еще? — спросил Тео.

Джек проигнорировал вопрос. Майами-ривер протянулась на пять с половиной миль в юго-восточном направлении — от городского аэропорта до нижней границы Майами-сити, где впадала в залив Бискейн. За два века существования города по этим водам цвета чая чего только не сплавлялось и не сливалось в залив — от отходов сахарной промышленности до нечистот. Кроме того, эти воды бороздили и суда. От роскошных девяностофутовых яхт, направлявшихся в Вест-Индию, до заржавленных контейнеровозов, транспортировавших, помимо всего прочего, еще и кокаин. Так что эту реку можно было с полным основанием назвать загруженной транспортной артерией, по которой ежегодно перевозилось легального груза на четыре миллиарда долларов. В силу всего вышесказанного прогуляться вдоль Майами-ривер было все равно что просмотреть слайды по истории города и штата. Здесь по пути встречались двухтысячелетние реликты, оставшиеся от индейцев, пакгаузы и доки, построенные флоридской железнодорожной компанией Восточного побережья, старинный форт времен гражданской войны, шлюпочные гавани и пристани для яхт, общественные парки, исторические здания, мангровые заросли, ветшающие многоквартирные дома и даже несколько весьма неплохих ресторанов.

Тео подобное пренебрежительное отношение разозлило.

— Эй, Свайтек, я спросил, долго еще?

— Почти пришли.

Ресторан «Биг фиш» являлся одним из ориентиров, о которых упоминал Фэлкон, и Джек, увидев его, понял, что они недалеко от нужного места. Между прочим, Джеку нравился этот ресторан, и он довольно часто его посещал. Изысканностью «Биг фиш» не отличался, зато там подавали свежие креветки, тунца и дельфина. При этом посетитель мог полюбоваться из окна историческим изгибом реки, частичкой, так сказать, старого Майами, где на набережной можно было встретить и моряков с западного конца города, и адвокатов из офисных зданий в его восточной части. Джек повел Тео в обход ресторана мимо мусорных ящиков, от которых разило гниющими рыбьими потрохами. Этот неприятный запах усугублялся вонью дизельного выхлопа от находившейся рядом маленькой гавани, забитой рыбачьими лодками. От этого сложного аромата Тео едва не стошнило, тем более он не ко времени представил, что Фэлкон столуется именно на этой помойке, копаясь в мусоре в поисках объедков.

За разводным мостом река поворачивала на северо-запад. Когда они вышли из-под моста на набережную, холодный ветер ударил им в лицо. Хотя солнце ярко светило, Южная Флорида все еще находилась во власти арктического циклона. Через каждые пятнадцать шагов Тео дул себе в ладони в тщетной попытке полюбоваться на вылетающий изо рта пар: холод в Майами — сравнительно редкое явление.

— Кажется, то самое место, — ткнул Джек куда-то пальцем.

Тео посмотрел в указанном направлении. В двадцати футах от гранитной облицовки набережной рядом со старым пакгаузом стояла брошенная машина. В точности как описал Фэлкон.