Зигзаг - Хосе Карлос Сомоса Страница 13

— Еще бы. — Глаза Элисы загорелись. — Он гений.

Мальдонадо что-то записал.

— Ты с ним знакома?

— Нет, но то, что он делает, — просто замечательно.

— У него жуткие отношения с большинством государственных универов этой страны, ты знала? Видишь, ему пришлось проводить свой курс лекций в частном…

— Вокруг полно завистников, — признала Элиса. — Особенно в научном мире. Но говорят еще, что и характер у Бланеса особый.

— Тебе бы хотелось, чтобы он руководил твоим диссером?

— Еще как.

— И все? — спросил Мальдонадо.

— Что все?

— Я спросил, хотелось ли бы тебе, чтобы он руководил твоим диссером, а ты ответила: «Еще как». Больше тебе нечего сказать?

— А что мне еще сказать? Ты задал мне вопрос, я на него ответила.

— Вот в чем проблема мышления физиков, — пожаловался парень, делая какие-то заметки. — Вы воспринимаете вопросы слишком буквально. Я хотел узнать, что же такое этот Бланес продает, что все хотят купить. Ну, то есть… Я знаю, говорят, что он суперумный, кандидат в Нобели, что если ему дадут премию, это будет первый испанский физик, получивший Нобеля за всю гребаную историю этой премии… Ну, все это я знаю. Но я хочу понять, что же он такого наваял, понимаешь? Курс ваш называется… — Он заглянул в бумаги и с трудом прочитал: — «Топология временных струн в видимом электромагнитном излучении»… Честно говоря, название мне ни о чем не говорит.

— Хочешь, чтобы я тебе в ответ на один вопрос объяснила всю теоретическую физику? — рассмеялась Элиса.

Мальдонадо, похоже, воспринял это предложение серьезно.

— Валяй, — сказал он.

— Ну, ладно… Постараюсь в двух словах… — Элиса все больше чувствовала себя в своей стихии. Ей нравилось объяснять все то, что ей нравилось понимать. — О теории относительности ты слышал?

— Ага, эйнштейновская. «Все относительно», да?

— Это не Эйнштейн сказал, а Сара Монтьель, — засмеялась Элиса. — Теория относительности будет чуть посложнее. Но я веду к тому, что она верна применительно практически ко всем случаям, за исключением мира атомов. В этом мире более точной оказывается другая теория, называемая квантовой. Это самые совершенные логические построения, когда-либо сделанные человеком — с использованием этих двух теорий можно объяснить почти все явления. Но проблема в том, что нужны они обе. Что вписывается в схемы одной из них, не вписывается в другую, и наоборот. Я понятно излагаю?

— Это что-то вроде наших самых больших партий, да? — предположил Мальдонадо. — У обеих есть недостатки, но объясняют они все по-разному.

— Что-то вроде того. Ну вот, и одна из теорий, которой лучше всего удается их объединить, это теория струн.

— Никогда о ней не слышал. «Струны», говоришь?

— Ее еще называют теорией суперструн. Это сложнейшая с математической точки зрения теория, но суть ее довольно проста… — Элиса огляделась вокруг и взяла салфетку из-под стаканчика. Продолжая говорить, она согнула ее пополам и выровняла сжатый край длинными сильными пальцами. Мальдонадо внимательно следил за ее действиями. — Согласно теории струн, частицы, из которых состоит вся вселенная, ну, ты знаешь, электроны, протоны… Все эти частицы или частицы, из которых они состоят, не круглые, как нас учили в школе, а продолговатые, как струны…

— Как струны… — задумчиво повторил Мальдонадо.

— Да, очень тонкие, потому что их единственное измерение — длина. Но они имеют одно особое свойство. — Элиса подняла руки, держа салфетку так, чтобы сложенный край оказался на уровне глаз Мальдонадо. — Что ты видишь?

— Салфетку.

— Вот в чем проблема мышления журналистов: вы слишком доверяете видимости. — Элиса насмешливо усмехнулась. — Забудь о том, что ты знаешь об этом предмете. Скажи просто, что ты видишь.

Мальдонадо сощурился, разглядывая тонкий край, который показывала ему Элиса.

— Ну… Линию… Прямую…

— Молодец. Если смотреть с твоего места, это могла бы быть струна, правда? Нить. Так вот, теория говорит, что струны, образующие материю, только кажутся струнами при взгляде с определенного места… Но если взглянуть на них под другим углом, — Элиса развернула салфетку перед Мальдонадо и показала ему прямоугольник, — …в них кроются другие измерения, а если бы нам удалось раскрутить, или «открыть», их, — она полностью развернула салфетку, превратив ее в квадрат, — мы могли бы увидеть множество других измерений.

— Круто! — Мальдонадо и впрямь пробрало, а может, он удачно притворялся. — И эти измерения уже открыли?

— Куда там, — ответила Элиса, сминая салфетку и засовывая ее в стакан. — Чтобы «открыть» субатомную струну, нужны такие приборы, которых еще не существует: мощнейшие ускорители частиц… Вот тут-то и появляется Бланес со своей теорией. Бланес считает, что некоторые струны можно «открыть» с небольшими затратами энергии: струны времени. Бланес математически доказал, что время состоит из струн, как и все остальные материальные явления. Однако струны времени можно открыть с использованием энергии уже существующих ускорителей. Просто такой эксперимент очень трудно провести.

— То есть в переводе на практический язык… — Мальдонадо бешено строчил, — это означает… возможность путешествий во времени? Возвращения в прошлое?

— Нет, путешествия во времени — это из области научной фантастики. Они противоречат основным законам физики. Вернуться назад, к сожалению, невозможно. Время может двигаться только вперед, в сторону будущего. Но если теория Бланеса верна, существует другая возможность… Можно было бы открывать струны времени, чтобы видеть прошлое.

— Видеть прошлое? В смысле… видеть Наполеона, Юлия Цезаря?.. Вот уж это точно научная фантастика, подруга.

— Ошибаешься. Это как раз очень даже возможно. — Она лукаво взглянула на него. — И не только возможно, это происходит сплошь и рядом. Отдаленное прошлое мы видим каждый день.

— В смысле в старых фильмах, на фотографиях…

— Нет, мы видим его прямо сейчас. — Заметив выражение его лица, она рассмеялась. — Серьезно. На что спорим?

Мальдонадо осмотрелся.

— Ну, некоторые преподы тут, конечно, староваты, но… — Элиса рассмеялась, качая головой. — Ты серьезно, что ли?

— Совершенно серьезно. — Она подняла глаза, и Мальдонадо последовал ее примеру. Уже стемнело. На черном небе хрусталиками поблескивал звездный ковер. — Свет этих звезд доходит до Земли за миллионы лет, — пояснила она. — Их может уже не быть, но мы будем видеть их еще очень долго… Каждый раз, когда мы смотрим на ночное небо, мы погружаемся на миллионы лет в прошлое. Путешествовать во времени можно, просто выглянув в окно.

Какое-то время оба молчали. Для Элисы звуки и огни вечеринки пропали, она была поглощена величественной тишиной, царившей под сводом высящегося над ними храма. Опустив наконец глаза и взглянув на Мальдонадо, она поняла, что он чувствует то же самое.