Клуб - Такис Вюргер Страница 13

Я почувствовала, что краснею:

– Не имею об этом ни малейшего понятия.

Я посмотрела на сироп на его воротнике. Он быстро дожевал рулет и промокнул салфеткой верхнюю губу:

– Я хорошо в этом разбираюсь. Есть только одно название, которое ты должна запомнить, Шарлотта. Это клуб Питта.

– Ах да?

– Да. И скоро я стану его членом.

Я знала, что он врет, потому что в клубе Питта не было ни одного азиата.

– А как можно стать членом этого клуба? – спросила я.

Он улыбнулся с закрытым ртом.

– Ты знаешь, Шарлотта, это такой клуб, про который не спрашивают, как стать его членом, – сказал он. – Ты принадлежишь к нему либо нет.

– А ты принадлежишь?

– Женщины не могут стать членами этого клуба, Шарлотта.

– Как жаль.

Меня распирало от злости. Мне кажется, что он заметил, как изменился звук моего голоса.

– Я имею в виду…

– А ты знаешь, чем занимаются в таких клубах?

– Ну, что-то празднуют, выпивают, хорошо проводят время и тому подобное.

И тому подобное. Я каждый день думала об этом. Почему я? Этот вопрос каждый раз мучил меня. Почему я? Но был еще один вопрос, который не давал мне спать по ночам: почему вообще это случилось?

– Ты не имеешь ни малейшего понятия, – сказала я.

– Шарлотта, я…

– Такие клубы – это самый отстой. В них одни тупые, элитарные женоненавистники.

Петер все еще улыбался:

– Шарлотта, мне очень жаль, что я начал разговор об этом, но я предпочитаю сначала посмотреть сам, а потом уже делать какие-то выводы.

– Да что вы все как с ума посходили с этим клубом?

Петер нервно теребил свою бабочку.

– Почему бы тебе для начала не сходить туда на какую-нибудь вечеринку, прежде чем так злиться? – спросил он.

Я резко встала, чуть не опрокинув свой стул, и направилась к двери. На полпути я обернулась, вернулась к столу, наклонилась к Петеру и прошептала максимально тихо:

– Жалкая тварь.

Оказавшись на свежем воздухе, я подумала, что, может быть, он и не заслужил такого эмоционального взрыва с моей стороны. Но, пройдя пару шагов, я уже была уверена, что все сделала правильно.

Ханс

Прислуга унесла мои пакеты в одну из гостевых комнат на втором этаже. На вешалке висел мой смокинг. Это был какой-то нереальный день. Я переключил кран на холодную воду, подставил под шумную струю свою голову и так довольно долго стоял в душе. Шарлотта сказала, что, как только я буду готов, я должен буду сначала зайти к ней, она будет меня ждать. Когда она произносила это, я опустил глаза, и она засмеялась.

Я оделся и поднялся по лестнице на третий этаж. Дверь в ее комнату была открыта. Шарлотта лежала босая на животе на своей кровати и спала. На ней было платье с высоким воротом, она глубоко дышала. Светлые волосы спадали на ее лицо, платье на плечах натянулось. Она выглядела так, будто температура ее тела на один или два градуса выше, чем у других. Сейчас, во сне, она выглядела счастливой.

Я всегда нравился женщинам по какой-то причине, которая по сей день мне неизвестна. Я заметил это еще раньше, и мне стало интересно, что такого они во мне находили. Я понятия не имел, как на это реагировать. Мне казалось странным и непонятным, что мальчики всегда дразнили меня, в то время как девочкам я очень нравился. И когда мальчики замечали повышенное внимание девочек ко мне, они дразнили меня еще больше.

Когда наступил пубертатный период, во мне проснулся интерес к женщинам. Поначалу это очень удивило меня, как, впрочем, вероятно, и остальных мальчиков. Я с удовольствием смотрел на девочек, но еще больше мне нравились запахи, исходящие от них. Они пахли сеном, ванильным мороженым и еще чем-то, мне пока незнакомым. Я никогда не набрался бы смелости, чтобы заговорить с девочкой или женщиной, чего, к счастью, мне никогда и не нужно было делать. И это было для меня наибольшей загадкой.

В деревне, где я жил, девочки были повсюду: в школе, в магазине с мороженым, на сеновале в новом амбаре за футбольным полем. Когда я очутился в интернате, то был удивлен, что вообще встречал женщин, ведь мы находились в доме, в котором жили только мальчики и монахи. Но я встречал их во время прогулок по лесу, во время своих поездок в Мюнхен по выходным. А однажды я встретил женщину, с которой позже переспал, когда хотел купить парочку кренделей у пекаря.

Другая женщина, у которой уже были дети и которая однажды в воскресенье присела рядом со мной в кафе в Мюнхене, а позже, после секса, курила на своем балконе, сказала мне, что я – очень спокойный мужчина с волосами, черными как уголь, – прекрасная кандидатура для короткой интрижки. Тогда я этим очень гордился просто потому, что мне было всего семнадцать, а она была старше меня. Но затем она сказала, что никогда не вышла бы замуж за такого, как я, и попросила меня уйти, потому что с минуту на минуту должны были вернуться из зоопарка ее дети и муж. Я вообще не понял тогда, что сделал не так. Никогда ни одна женщина не признавалась мне в любви. Я спал с ними, и мне очень нравилось после секса вдыхать запах их волос. Женщины были настолько разными, но каждая была хороша по-своему. Одна, например, сказала, что я нравлюсь ей, потому что я серьезный любовник.

Еще маленьким я однажды спросил у мамы, как я узнаю, что полюбил кого-то по-настоящему. Она ответила, что как только это чувство придет, то я сразу пойму.

Спустя пару лет после этого разговора в нашу деревню приехал цирк. Рядом с кукурузным полем поставили большой шатер. Цирк назывался Kókoro. Как только я узнал об этом, сразу же побежал к этому полю и попросил разрешения покормить хищников при условии, что помогу установить шатер. В то время я, в зависимости от настроения, интересовался то хищниками, то женской грудью. Когда я об этом вспоминаю, то мне кажется, что это было лучшее время в моей жизни. Ничто не шло в сравнение с периодом, когда подходило к концу мое детство.

В клетке сидел серого цвета тигр, у которого были выдернуты когти. Я бросил ему большую коровью кость через решетку, но тигр проигнорировал ее. Через пару минут из жилого вагончика к нам вышла девочка с темными волосами и светло-коричневой кожей. Она открыла дверцу клетки, вошла в нее, взяла кость и сунула ее тигру под нос. В итоге он стал есть прямо из рук девочки. Девочка была, наверное, года на три старше меня. У нее была маленькая грудь, плоский твердый живот, но в тот момент я об этом еще не знал. Она вышла из клетки, взяла мою руку и засунула ее себе спереди в брюки. Я ощутил ее волосы, и мне это понравилось. Она улыбнулась мне своей белозубой улыбкой, вытащила мою руку из брюк, обхватила ее своими пальцами и больше не отпускала, пока мы не очутились где-то далеко на кукурузном поле. На ней была слишком короткая рубашка. На ее спине, чуть выше крестца, я увидел пушок светлых волос, которые мне тут же захотелось потрогать. Когда она раздевала меня, я смотрел на кровь от коровьей кости, засохшую на ее пальцах. Но я был слишком возбужден тогда, чтобы почувствовать отвращение. Она разговаривала со мной на непонятном мне языке. Она была такой же, как я. Во всяком случае, я, четырнадцатилетний пацан, так думал в тот момент.