Клуб - Такис Вюргер Страница 11

Иногда, когда я делал перерыв, бабушка хватала меня за руку и говорила: «Папа, пожалуйста, можно еще одну сказку, я хочу еще раз послушать „Чумазого брата черта“». Она и вправду называла меня папой. Она хотела, чтобы я снова и снова читал ей эту сказку.

Иногда перед вторым завтраком (чаще всего это была семга на пару, с брокколи или чем-то другим; в любом случае, все должно было быть низкокалорийным) я уже слегка выл от усталости. Но конечно же я знал, что читать вслух было моей обязанностью, потому что человеческие связи – это самое важное из того, что у нас есть.

После обеда я шел в гимнастический зал в ближайшем поселении и боксировал там, отрабатывая удары на мешке с песком. Этим летом я в основном работал над левым хуком. У меня не было особого таланта, но я знал, что боксировать можно и без него.

Я поцеловал в лоб студентку, которая была в меня влюблена, погладил у нее между ног, но без продолжения, потому что был еще все-таки немного пьян, чтобы по-настоящему завестись. В общем, я дал ей сорок фунтов на новые электролитные растворы и остановился на этом. Люди всегда выглядят как сумасшедшие, когда даешь им деньги, словно куры, которым бросают зерна. Я так, конечно, никогда еще не делал, я имею в виду кур, но чисто теоретически это было так.

Затем я направился в зал, чтобы с помощью тренировки, через пот, избавиться от оставшегося во мне джина. По пути я поставил себе задачу размышлять о дружбе, потому что пару дней назад мне нужно было заполнить анкету для сотрудников одного банка, в котором я собирался проходить практику летом. В анкете было поле для указания доверенного лица, с которым можно было бы связаться в случае необходимости. Я долго думал, кого вписать в это поле. Папу я не хотел указывать, потому что едва знал его и считал, что он этого не заслуживает. Если уже быть честным, мой папа тот еще говнюк. Я подумал о тех многочисленных парнях, с которыми праздновал и тренировался, но я не знал, могу ли назвать хоть кого-то из них моим лучшим другом. Разве не это имеет значение в жизни? Суметь кого-то назвать своим лучшим другом? Соратником? Собственно говоря, я был живым примером того, что ни деньги, ни учеба в Кембридже, ни толстый пенис не делают тебя счастливым. А впрочем, плевать.

В другом конце зала я увидел новенького, из Германии, который тренировался со скакалкой. Вчера вечером он неплохо двигался, да и сейчас он прыгал быстро и легко, как мужчина, который знает, что делает. Для такого гребаного университета это выглядело иногда ненормально. Он либо был очень крепким орешком, либо очень глупым парнем.

Я почувствовал знакомое натяжение на коже головы, это была легкая, приятная боль, поднимающаяся с затылка. Я часто ощущал ее перед тем, как случалось что-то красивое. Это была еще одна история, о которой никто не знал и которая, вероятно, именно поэтому и была такой сильной. В The Goring я тоже почувствовал такую тянущую боль. И ребенком тоже испытал это ощущение, когда папа пришел однажды домой и подарил мне розовые конфетки. Всего один раз в жизни.

Однажды в детстве я нашел кошку в мусорном баке на улице и принес ее домой. У нее был тигровый окрас и отсутствовала половина уха. Я знаю, это звучит немного по-идиотски, но она была очень мягкая. Я скрыл ее от родителей, спросил у водителя, можно ли спрятать ее в гараже, напоил ее сливками, налил молока в свою ладошку и протянул ей. Мне было приятно ощущать, как шершавый язык кошки касался моей ладони. Однажды я даже схватил ее язык большим и указательным пальцами и подержал так немного.

Через три недели кошка вдруг начала извиваться на своей лежанке. Я подумал, что она отравилась чем-то типа крысиного яда, но тут из нее выскользнул котенок. Я отчетливо это видел. Водитель показал на него и сказал, чтобы я избавился от них.

В этот вечер в зале я испытал такое же тянущее ощущение, когда увидел этого немца со скакалкой. В тот момент меня накрыла робкая надежда: возможно, я наконец встретил человека, похожего на меня.

Ханс

Девушка, которая должна была мне помогать, сидела на лестнице перед моей комнатой, когда я после вечеринки субботним утром возвратился с тренировки. Моя майка была вся в крови.

– На кого ты похож, малыш? – спросила она.

Я улыбнулся – кровь всегда производила не самое лучшее впечатление. Девушка действительно выглядела бледной.

– Твой подбородок, – сказала она.

– Что с ним?

– Он весь в крови.

Я вытер ладонями лицо и отметил равнодушно, что кровь на лице засохла.

– Все в порядке, ничего не сломано. Просто другой был лучше меня.

– Я, собственно, хотела позвать тебя в Лондон. Нам нужно закупиться, – сказала она.

– Сейчас?

– Ну да. А еще тебе нужно познакомиться с моим папой. Он в свое время тоже боксировал за университет.

– О’кей.

– У тебя есть смокинг?

Я сидел рядом с ней в вагоне, уложив смокинг в специальном мешке на свои колени.

Она сходила со мной в антикварный магазин, сказав, что раньше приходила сюда со своим отцом.

– С одним из этих старых чемоданов Хемингуэй ходил на охоту на львов в Африке, – произнесла она.

– Ого, – отреагировал я, надеясь, что это прозвучало достаточно убедительно.

Продавец в знак приветствия поцеловал ее и кивнул мне головой. Я заметил, как он посмотрел на мои джинсы. В поезде молодая дама сказала мне, что очень важно не выглядеть так, словно у меня недавно появились деньги.

Она побеседовала с продавцом и проследовала через магазин, как будто он принадлежал ей. Я встал вплотную к шкафу из корневой древесины, долго рассматривая инкрустацию и надеясь, что это все скоро закончится. Она купила крепкую кожаную сумку из необработанной воловьей кожи, которая на ручке отливала коричневым цветом.

– Для твоих вещей для бокса.

Сумка была слишком мала для перчаток, боксерских сапог, бандажа и шлема, но я видел, как она радовалась подарку.

– Спасибо, – произнес я.

После этого мы поехали в Камден и прошлись по магазинам секонд-хенд. Она купила для меня три пары туфель – одну темно-коричневого цвета, вторую – цвета коньяка, с маленькими дырочками на носках, третью – черные вечерние туфли. Я почти ничего не говорил и только спрашивал сам себя, когда же она наконец скажет, как ее зовут. Мы пошли в магазин сэндвичей, где они выглядели как настоящие произведения искусства. Я заказал себе сырный сэндвич, и мужчина за прилавком уточнил, с каким именно сыром: куломье или кабралес. Мне было очень неловко, так как я снова ничего не понял. А рядом со мной в этот момент стояла эта чужая девушка из Кембриджа с кожаной сумкой в руке.

– Голубой или белый? – спросил продавец.

– Белый.

Девушка наклонилась и прошептала мне в ухо:

– Я тоже не имею понятия, о чем говорит этот парень.