Ангелы Опустошения - Джек Керуак Страница 97
Ангелы Опустошения - Джек Керуак читать онлайн бесплатно
Поэтому к тому времени как Ирвин с Саймоном наконец приехали на свое триумфальное воссоединение с нами в Африке, было уже слишком поздно. Я все больше и больше времени проводил у себя на крыше и теперь на самом деле читал книги Ван Вик Брукса [173](про жизнь Уитмена, Брет Гарта, даже Чарльза Нимрода из Южной Каролины) чтобы проникнуться домом, совершенно забывая как уныло и мрачно там было лишь совсем недавно словно в Роанук-Рэпидз утраченные слезы – Но с тех пор я потерял вкус к любым дальнейшим наружным исканиям. Как говорит архиепископ Кентерберийский «Постоянная беспристрастность, желание распасться и служить Господу в спокойствии и молчании», что более-менее описывает его собственные чувства (поскольку сам он д-р Рэмси ученый [174]) насчет ухода на покой в этом назойливом как слепень мире. В то время я искренне верил что единственным приличным занятием на свете может быть только молиться за всех, в одиночестве. У меня было множество мистических радостей на моей крыше, и даже когда Бык или Ирвин ожидали меня внизу, как в то утро когда я ощутил как весь живой мир подернулся радостной рябью и все мертвое возрадовалось. Иногда видя что священники наблюдают за мной из окон семинарии, куда они высовывались чтобы тоже посмотреть на море, я думал что они уже обо мне знают (счастливая паранойя). Думал они звонят в колокола с особым рвением. Самым лучшим мгновением дня было скользнуть в постель с ночником над книжкой и читать лицом к открытым окнам дворика, звезды и море. Я тоже слышал как оно там вздыхает.
Между тем большое милое прибытие стало странным когда Хаббард вдруг напился и стал размахивать своим мачете перед Ирвином который велел ему прекратить всех пугать – Бык ждал так долго, в таких терзаньях, а теперь осознал возможно в собственном опийном полном повороте что это все равно чепуха – Однажды когда он упомянул об очень хорошенькой девушке которую встретил в Лондоне, дочери врача, и я сказал:
– Почему б тебе не жениться как-нибудь на такой вот девушке? – он ответил:
– О дорогуша я холостяк, я хочу жить один.
Ему в особенности не хотелось ни с кем жить, никогда. Он тратил часы глядя в пустоту у себя в комнате как Лазарь, как я. Но теперь Ирвин желал сделать все правильно. Обеды, прогулки по Медине, предполагаемое путешествие по железной дороге в Фес, цирки, кафе, купанья в океане, походы, я видел как Хаббард хватается в смятении за голову. Сам-то он и дальше делал все то же: его 4-часовые аперитивы сигнализировали о новом восторге дня. Пока Джон Бэнкс и другие трепачи толпились по всей комнате хохоча с Быком, с напитками в руках, бедняга Ирвин корячился над керосинкой готовя больших рыбин которых прикупил на рынке в тот день. Время от времени Бык покупал нам всем обед в «Панаме», но это было слишком дорого. Я дожидался следующего авансового перевода от издателей чтоб начать двигаться домой через Париж и Лондон.
Было грустновато. Бык слишком уставал и не выходил наружу поэтому Ирвин с Саймоном вызывали меня снизу из садика совсем как маленькие детишки выкликают тебя через окно детства:
– Джек-Ки! – отчего слезы почти накатывали мне на глаза и вынуждали спускаться и идти с ними.
– Чего ты такой замкнутый ни с того ни с сего? – кричал Саймон.
Я не мог ничего объяснить не говоря им что они мне надоели равно как и всего остального, странная штука когда ее надо сказать людям с которыми провел много лет, все lacrimae rerum [175]сладкой связи сквозь безнадежную мировую тьму, поэтому не говори ничего.
Мы исследовали Танжер вместе, смешно к тому же что Бык недвусмысленно писал им в Нью-Йорк чтоб они ни за какие коврижки не заходили в магометанское заведение типа чайной или других мест где надо садиться как принято в обществе, где они были б нежеланны, но Ирвин с Саймоном приехали в Танжер через Касабланку, где уже заруливали в магометанские кафе и курили дурь с арабами и даже покупали у них навынос. И вот теперь мы зашли в странный зальчик со скамейками и столами где сидели подростки и либо дремали либо играли в шашки и пили зеленый мятный чай из стаканов. Самым старшим пареньком был молодой бродяга в ниспадающем тряпье и бинтах на раненой ноге, босиком, на голове капюшон как у св. Иосифа, бородатый, 22 или около того, по имени Мухаммед Майе, который пригласил нас к своему столику и извлек мешочек марихуаны которую большим пальцем забил в длинную трубку и зажег и пустил по кругу. Из своих драных одежд он вытащил потертый газетный снимок своего кумира, султана Мухаммеда. [176]Радио ревело беспрестанными воплями «Радио Каира». Ирвин рассказал Мухаммеду Майе что он еврей и это ништяк и с Мухаммедом и со всеми остальными в этой точке, абсолютно четкая тусня хипстеров и сорванцов вероятно нового «бита» востока – «Бита» в первоначальном истинном смысле следи-за-своим-носом – Поскольку мы и впрямь видели банды арабского молодняка в синих джинсах которые крутили рок-н-ролльные пластинки в музыкальном автомате сумасшедшего притона полного бильярдных машин, совсем как в Альбукерке штат Нью-Мексико или в любом другом месте, а когда мы пошли в цирк их здоровенная банда улюлюкала и аплодировала Саймону когда они услыхали как тот смеется над жонглером, всё оборачивалась, десяток человек, «Йэ! Йэ!» как хепаки на танцах в Бронксе. (Позже Ирвин заехал еще дальше и увидел как то же самое происходит во всех странах Европы и слышал что так же и в России и в Корее.) Старые скорбные Святые Мужи магометанского мира которых называли «Мужи Которые Молятся» (Hombres Que Rison), ходившие по улицам в белых одеждах и в длинных бородах, говорили что лишь они последние остались кто мог бы разогнать банды арабских хипстеров одним-единственным взглядом. Легавые были без разницы, мы наблюдали беспорядки в Соко-Гранде вспыхнувшие из-за спора между испанскими фараонами и марокканскими солдатами. Бык был там вместе с нами. Вдруг ни с того ни с сего кипящая желтая масса полицейских и солдат и старперов в одеждах и заджинсованного хулиганья нагромоздилась в переулок от стены к стене, мы все повернулись и побежали. Я сам бежал один по одному такому переулочку в сопровождении двух арабских мальчуганов десяти лет смеявшихся вместе со мною на бегу. Нырнул в испанскую винную лавку как раз когда владелец уже стаскивал вниз скользящую железную дверь, банг. Я заказал малагу пока беспорядки громыхали мимо и вниз по улице. Потом я встретил эту блотню за столиками кафе.
– Каждый день беспорядки, – гордо сказал Бык.
Но «брожение» на Ближнем Востоке насколько мы все видели было не таким уж простым как указывали наши паспорта, где власти (1957) запрещали нам к примеру посещать Израиль, что разозлило Ирвина и правильно сделало если судить по тому что арабам было плевать еврей он или кто там еще коль он давал четкости как он все равно обычно делает. Об этой «международной хеповости» я уже упоминал.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments