Война и причиндалы дона Эммануэля - Луи де Берньер Страница 90

План расправы с главнокомандующими рухнул, что весьма разозлило Президента, а когда по радио сообщили, что никто из них не примет участия в церемонии, главнокомандующих не меньше взбесило, что срывается план расправы друг с другом.

Тем не менее все четверо с волнением ждали взрыва, а президент Веракрус вдруг сообразил, что общественность непременно обвинит в нем отсутствующих высокопоставленных чинов. Слишком много совпадений, чтобы их единодушное отсутствие объяснилось как-то иначе. По причинам политической целесообразности его превосходительство пересмотрел свое решение не взрывать ни в чем неповинных людей, которые понесут гроб. Президент решил устроить взрыв, когда фоб поднимут по высокой лестнице собора – тогда в непосредственной близости от эпицентра больше никого не будет.

К счастью почти для всех, планы совершенно расстроились. Утренняя организационная неразбериха существенно задержала церемонию. Не построился вовремя почетный караул: эквадорские и колумбийские гвардейцы, из которых он состоял, опоздали из-за тумана в аэропорту, и ко времени, когда панихида уже должна была открыться, а бомба генерала Рамиреса – взорваться, траурный кортеж еще не тронулся от Президентского дворца. Наконец, колумбийские гусары и эквадорские драгуны объявились, но сломалась ось у древнего лафета, гроб пришлось переносить в вестибюль и ждать, пока найдут и спешно принарядят другой лафет.

Противопехотные мины генерала Рамиреса с грохотом рванули в пустом вестибюле. В пыльном вихре некрепкие стены медленно, с достоинством осели и разлетелись обломками по чистенькому двору. Припорошенные белым гвардейцы почетного караула в панике заметались, а генерал Рамирес, который слушал в машине радиотрансляцию, вознес взгляд к небесам.

Президент, совершенно уверенный, что не мог нажать кнопку пульта нечаянно, торопливо сунул руку в карман – проверить, не сдвинулся ли предохранитель.

Адмирал Флета, слушая взволнованный репортаж по радио в гостиной, примостился на крышку гроба с алхимической взрывчаткой. Президент ощупал явно своенравный пульт, и вспышка пламени стерла хитроумного адмирала с лица земли, поглотив его и кресло, но оборвавшись точно в двух метрах от эпицентра и больше ничего в гостиной не тронув.

Гроб с минами Флеты взорвался как раз в тот момент, когда маршал авиации Санчис выпихивал его с борта древней «дакоты», отчего в полу самолета образовалась огромная дыра, а сам маршал и куски гроба стремительно понеслись с высоты в тысячу метров к джунглям. Индейцы племени кусикуари нашли разбитое в лепешку тело, высушили, прикрепили к шесту и поклонялись ему как очередному ангелу, у которого необъяснимо отвалились крылья. Самолет умудрился вернуться на базу, несмотря на почти полное отсутствие обшивки в середине фюзеляжа. Пилот, столкнувшись с трудноразрешимой задачей, как доложить о случившемся, не впутывая себя в мерзкие козни Санчиса, рапортовал, что во время дежурного полета его обстреляли ракетами класса «земля – воздух». Он не упомянул, что на борту находился маршал авиации Санчис, а также не рассказал о взрывающихся гробах.

Генерал Рамирес в это время находился в пустом офицерском флигеле Военного училища инженеров электромеханики. Он стянул гроб с грузовика на тележку и вкатил ее в крематорий. Генерал как раз включил подъемник, чтобы тележка с бомбами от маршала Санчиса вошла в печь, когда прогремел разрушительный взрыв, и стальные стрелки с визгом зарикошетили в замкнутом пространстве. Генерала Рамиреса уже разорвало в клочья, а потом стрелки пробили топливный бак. Новый взрыв сорвал крышу, смел стены, и вспыхнувшее пламя с утробным ревом пожрало все училище.

Между тем громадные толпы на пути следования кортежа устали ждать и растеклись: люди хотели с пользой провести неделю национального траура. Сановные церковнослужители прождали в соборе еще два часа, а затем под разными предлогами разошлись. Командиры отвели войсковые подразделения обратно в казармы, перед эквадорскими драгунами и колумбийскими гусарами извинились, сконфуженный помощник Президента повел их на экскурсию по городу и в итоге бросил в три часа ночи в печально знаменитом борделе на улице святого Исидора.

Всю следующую неделю газеты состояли из одних заголовков: «Тело генерала взорвано», «Военное училище необъяснимо сгорело дотла», «Жестокая стычка с иностранными военными в борделе», «Самовоспламенение адмирала Флеты», «Президент обратится к нации».

А тот, кто стал причиной этих поразительных событий, со своим другом Папагато и пятью кошками благополучно прибыл в городок Чиригуана, укрытый полуметровым слоем подсохшего ила и населенный только дикими кошками, пумами и оцелотами. Два месяца путешественники скитались по илистым берегам Мулы, а затем последовали за кошками, которые, судя по всему, абсолютно точно знали, куда идти. Все они прибыли в Кочадебахо де лос Гатос как раз вовремя – они застали окончание проповеди отца Гарсиа и увидели, как в божественном прозрении он спускается на землю подле обелиска, на постаменте которого позже высечет знаменитые слова: «Et in Arcadia Ego». [72]