Мольба Мариам - Джин П. Сэссон Страница 9

В годы Второй мировой войны мир за пределами нашей страны переживал страшные потрясения и перемены, но Афганистан продолжал хранить нейтралитет. Однако по окончании войны изменения захватили и наш уголок планеты. Прежде всего, в 1946 году Афганистан был официально принят в члены Организации Объединенных Наций. В 1947-м пришел конец британскому владычеству в Индии. В соответствии с законом от 18 июля английский парламент создавал два доминиона — Пакистан и Индийский союз. В Пакистане мусульмане воплотили наконец свою мечту о создании независимого мусульманского государства. Однако мусульманский Афганистан единственный проголосовал против новой страны. Такое решение объяснялось его озабоченностью правом на самоопределение афганцев северо-западной пограничной провинции.

Тем временем папа окончил военную школу в Индии с таким впечатляющим успехом, что его выдвинули на получение стипендии в США. Однако, к его огорчению, когда местный принц-плейбой потребовал стипендию себе, на достижения моего отца не обратили внимания. Впрочем, вскоре появилась еще одна стипендия — в Британскую военную школу в Лондоне, которую он получил взамен американской.

Шер неожиданно проявил необычную гордость за брата и позволил ему отправиться в Лондон и продолжить там свое обучение. Отец слышал захватывающие истории об Англии от своих британских сокурсников, так что он с нетерпением ждал переезда в столицу.

Таким образом в 1947 году папа трогательно простился со своей матерью и тремя сестрами. Даже спустя все эти годы жены Шера продолжали изводить их, запрещая участвовать в обычной жизни семьи. Мой отец пообещал, что изменит их жизнь, едва вернется в Афганистан. Когда станет образованнее и просвещеннее большинства афганцев, включая даже старшего брата Шера, главу племени Хаиль.

Хотя Вторая мировая война уже закончилась, Лондон все еще не пришел в себя после немецких обстрелов, и в воздухе стояла пыль от непрерывно ведущихся восстановительных работ. Влажный климат в совокупности со строительной пылью разрушительно подействовал на легкие моего отца. Так что через некоторое время он уже едва дышал.

Меньше всего он хотел прекращать учебу. Ему нравился Лондон и академические занятия. Его сокурсники были приятными юношами из самых известных правящих семей мира. И отец понимал, что в дальнейшем им предстоит возглавить свои страны.

Однако его здоровье продолжало ухудшаться, и английские врачи предупредили, что легкие у него ослаблены и для того, чтобы поправиться, ему необходимо сменить климат. Они порекомендовали ему путешествие в Швейцарию для прохождения курса лечения, поэтому он на время покинул военную школу. В Швейцарии подтвердили, что его здоровье серьезно подорвано. Он полагал, что пробудет в больнице всего несколько недель, и был потрясен, узнав, что для полного выздоровления потребуется год с лишним. Несмотря на болезнь, ему разрешались прогулки в горах на свежем воздухе, и вскоре он полюбил эту страну и ее народ. Потом он говорил, что эти пятнадцать месяцев стали самым счастливым временем в его жизни. Когда ему стало лучше, он вернулся к учебе в Лондоне и завершил ее с отличием. Сообщение в те годы было таким трудным, что связь с семьей, оставшейся в Афганистане, поддерживалась нерегулярно, за год удавалось получить лишь несколько писем.

В 1953 году Афганистан все еще находился в конфликте с Пакистаном. В сентябре этого года Мухаммед Дауд-хан, двоюродный брат короля, в свое время спасший моего отца, когда Шер столкнул его с лестницы, занял пост премьер-министра. Это было в тот самый год, когда папа закончил учебу и по приказу Шера должен был вернуться в Афганистан.

Годы, проведенные отцом в Европе, были столь счастливыми, что сама мысль о возвращении к тяжелой жизни в Афганистане приводила его в ужас. Он очень хотел остаться жить в Англии, хотя понимал, что должен вернуться к своей семье.

Отправляясь в странствие, отец даже не подозревал, что таившееся в Афганистане зло безжалостно заберет всех, кого он любил. Безрадостным стал его приезд. Повсюду его ждала смерть. Едва его ноги коснулись афганской земли, как он узнал, что из пяти его братьев и сестер лишь один остался в живых, и это был его старший брат Шер.

Его сводный брат Шахмаст, мягкий и уравновешенный юноша, недавно закончивший медицинскую школу в Турции, погиб от лихорадки во время эпидемии. Три папиных сестры-красавицы также недавно скончались. Поскольку все три отличались превосходным здоровьем, по Афганистану пронесся слух о том, что они были отравлены специально до вступления в права наследования. Но мало кто осмеливался задавать вопросы об их смерти, ведь это были всего лишь женщины, любимые разве что матерью и братом.

Теперь лишь Шер-хан и мой отец должны были разделить состояние своего отца. Шер сказал папе, что его сестры умерли от туберкулеза. И отцу пришлось поверить этому, поскольку в 1953 году в Афганистане не было доступных научных методов, чтобы доказать противное. А любое обвинение во лжи могло грозить страшным наказанием.

И все же папа понял, что ему суждено стать следующей жертвой Шера. Поэтому он заявил ему:

— Меня не интересуют деньги. Ты можешь владеть и распоряжаться всем имуществом нашего отца. Я могу довольствоваться малым. Выдавай мне немного денег, пока я не найду себе государственную должность. Я отказываюсь от своих прав.

Я часто думала, что мой отец спас себе жизнь этой мудрой речью. К тому же все сказанное им было правдой, ибо он был из тех, кто не стремится к богатству и умеет обходиться самым необходимым. Особо его тревожило психическое состояние матери. Майана и ее дочери, объединенные общими невзгодами, были привязаны друг к другу больше, чем остальные матери и дочери. Обреченные на тяжелую жизнь в галахе, они могли находить утешение и поддержку лишь друг у друга. Все четверо были неразлучны и даже спали вместе.

Майана винила себя в том, что осталась жива. Она не могла жить, зная, что ее дочери лежат в земле. Она убивалась по своим любимым дочерям, которые не испытали ни минуты радости после смерти отца. Их жизни прервались, когда они были в самом расцвете, когда они могли бы обнимать своих собственных сыновей и дочерей. Бабушке Майане казалось, что это она во всем виновата. Теперь они ушли навсегда, и она могла только оплакивать их утрату, причем так сильно, что сын беспокоился за ее рассудок.