Посох, палка и палач - Эльфрида Елинек Страница 9

Смысл германской героической саги вот в чем: надо до такой степени развивать в себе усердие, чтобы в конце концов выбить из себя слишком многое. А если там ничего нет, нет Зигфрида {8}, нет даже головы Зигфрида, что ж, тогда можно выкинуть и все остальное. Все, что там есть. Как можно больше смысла! Как можно больше горячего воздуха! При необходимости то, что тебе хочется иметь, можно выбить и из кого-нибудь другого.

Мясник. Из вас, четырех чудиков, братской могилы не сделаешь! Ночь тиха, любой звук далеко слышен. Взрыв. Раньше или позже с этим надо кончать. Вон! Назад в Индию! А вы куда хотели? Немедленно назад, в Индию!

Указывает на дверь, входит конькобежец в типичной для любителей роликовых коньков одежде, но целиком вязанной, даже его рюкзак прикреплен нитками к спине, человеческий ландшафт.

Другой покупатель. У меня нет ни в чем недостатка, Господь мой пастырь. Нет, конечно же, не этот господин! (Показывает на мясника.) Нет, это не он взял меня в свою пасть. А вон тот! О, я вижу, это был именно он, но вчера он выглядел не так, как сегодня. Ну да все равно. К счастью, вечность еще держится в своих границах: легко и неторопливо вращается в своих измерительных щупальцах насквозь просвеченная ногтями горошина сахара в крови. Здесь не то место, которое она освещает.

Конькобежец на роликах. Я тоже часто об этом думал! Всегда, когда я куда-нибудь качусь на своих роликах, неважно, куда, за мной следует сумрачный образ мягкой, аморфной прохлады. Такое чувство, словно я все время бегу в тоннеле. А за мной все исчезает, словно стирается кем-то с лица земли.

Утешьтесь, дорогие покойники! В известной мере я тоже уже давно уезжаю от себя самого! Похоже на смерть: мы учимся идентифицировать себя с чем-то, что находится вне нас. Когда-то должен наступить конец.

Две юные покупательницы (они тоже прикреплены друг к другу нитями, говорят особенно звонкими, пронзительными голосами). Быстро — в отчаяние, о горшечники! — быстро время выдало глину, быстро выбило слезу — снова стянул нас синеватыми нитями сегодняшний день. О мои искренние слова-калеки, такие же, как и я. Где.

Мясник (выходит из-за прилавка и отделяет топором одну девушку от другой. Он срезает вязанье с их лиц, но задевает кожу, по ней под вязаньем текут струйки крови). Ситуация, в которой смерть воспринимается как акт милосердия, должна быть описана как можно точнее. Страдающим — как от внутренней болезни, так и от мучительной раны — предстоит верная и скорая смерть, поэтому разницу во времени наступления смерти для того и другого можно просто не принимать во внимание. Об ощутимом сокращении времени жизни умерших можно вообще не говорить, а если кто и говорит об этом, то только педанты. Мы здесь говорим о сокращении жизни вообще. Когда-то же должен наступить конец, мои дорогие покойники! У нас в продаже есть и огонь. Выбирайте один из пяти ускорителей горения!

Три других покупательницы (они уже успели прикрепиться друг к другу и теперь изо всех сил пытаются отделиться. Следующий текст они произносят задыхаясь и перебивая друг друга). Кивки и знаки в больницу. Мы, Сабина, Андреа и Ингрид, три подруги из Граца. Наша четвертая подруга тяжело заболела и сейчас лежит в больнице. В палате у нашей подруги есть телевизор. И когда в Эннштале проходили соревнования женщин по лыжным гонкам, она включила телевизор. Случайно в кадр, введенный наплывом, попали спутник жизни пациентки и ее дочь. Заметив, что камера направлена на них, и зная, что больная смотрит передачу, они кивнули. Наша подруга так обрадовалась, что захотела получить видеокопию передачи. Но ни одна из нас не записывала передачу. Поэтому мы трое обратились в австрийское радио ORF. Мы сообщили о желании нашей подруги и попросили видеокассету с записью соревнований в Эннштале. Мне, Сабине, позвонили с ORF. Ханнес Трнка из спортивной редакции объяснил, что обычно такая кассета стоит 1500 шиллингов, но в этом особом случае нам пришлют ее бесплатно. Потом пришла запись. На ней были соревнования, состоявшиеся в Эннштале 8 января. А кивки-то были седьмого! Еще одно письмо на радио, снова звонок от господина Трнка, и вот приходит вторая кассета. Снова бесплатно. Наша больная подруга очень радовалась. Больные так чувствительны к проявлениям человечности!

Мясник. Меня здесь ничто не удерживает. Ни ночь живых, ни ночь необузданных, ни ночь изворотливых и разнузданных. Иди сюда, привалим вместе камень к двери непобежденного шатра. Супер! Три бомбы, одна и та же техника! Одна перед двуязычной школой в Клагенфурте, затем ваша, господа покойники, а потом, на следующий день, еще одна, она вырвала этому рабочему фирмы по вывозу мусора, его имени я никак не могу припомнить, кусочек мяса из руки. (Что-то показывает.) Попытайтесь еще, возможно, в следующий раз получится лучше! Если сделавшие это господа случайно находятся в зале, я попрошу их подняться ко мне на сцену и объяснить сидящей в зале публике и нашим зрителям, где и зачем они изготовили все эти коробки, мемориальные доски и гипсовые плиты и надписи и перекидные выключатели. Благодарю, теперь я вижу, зачем. Дорогие зрители, вам теперь нет смысла ползать, словно рой мух, по вашим телеэкранам! Я держу этот сомнительный предмет перед камерой, чтобы вы могли его хорошенько рассмотреть. Оставайтесь на своих местах и не беспокойтесь!

Снова и снова вызывает удивление, на что способны люди, если они перерастают самих себя. На большие и мелкие дела. Кто-то в одиночку вытащил из-под трактора маленького ребенка! Кто-то умеет различать цвет карандаша на вкус!

(Он подвешивает дергающийся вязаный пакет к потолку.)

Устранение мучительной боли может быть целебным действием, убийство людей может быть целебным действием! Если смерть становится неизбежной, подмена одной причины смерти другой не является убийством в истинном значении этого слова, это всего лишь вариант ставшей неотвратимой причины смерти. Убийство в таком случае было бы действительно целебным действием!

(Он бьет своей палкой по пакету, который сразу перестает дергаться.)

Причем это вовсе не зависит от согласия больного, ибо во многих случаях находящийся в данный момент без сознания объект не чувствует целебного вмешательства.

(Снова бьет по пакету, на этот раз еще сильнее, из пакета начинает капать кровь.)

Лично я считаю: когда-нибудь должен наступить конец. Так почему не сейчас? (Аплодисменты за кадром.) Радуйтесь, что вы уже прошли через это, мои дорогие покойники. Из моих соседей никто не сказал о вас доброго слова — ни торговец, ни владелец закусочной, ни парикмахер. Имеет смысл подумать, кто был бы для нас лучше, чем вы. Я действительно считаю, что лучше вас был бы любой другой, не обязательно мертвый. Во всяком случае, дети, например, были бы для нас лучше вас, правда живые. А может, и мертвые, как вы думаете? Спросите знаменитую Оливию, больную раком! Да-да, можете спокойно обратиться к ней с вопросом, фрау Маргит! Сейчас, когда ее наконец прооперировали. Как мы все переживали за нее! Мне еще и сегодня дурно от этих переживаний.