Пляжная музыка - Пэт Конрой Страница 9

Сестра Розария выскочила из дверей школы и помчалась к Ли, и они бросились друг к другу в объятия, совсем как школьницы. Я был потрясен этой неподдельной, открытой любовью монахини к Ли. Сестра Розария подняла на меня яркие, смеющиеся глаза и сказала, что она рада, что мы снова привели с собой в школу гостя. И она одними глазами показала в сторону мужчины, который уже четвертый день подряд ходил за нами по пятам.

— Chi è? — спросила сестра Розария.

— Он сам скажет, — ответил я по-итальянски. — Он явно хочет, чтобы мы знали, что нас преследуют. Возможно, сегодня он скажет мне почему.

— Вам известно, синьор Макколл, — сказала сестра Розария, — что у вас самая умная и красивая маленькая девочка во всем Риме?

— Sì, Suora [19], — ответил я. — Я самый счастливый человек в мире.

— Ты самый лучший папочка в мире, — заявила Ли, крепко ко мне прижавшись.

— Вот таким способом ты можешь заработать себе денег, тигренок, тогда я уж точно не буду говорить бранных слов.

— Берегись этого человека, — сказала Ли. — Если ты умрешь, папочка, я останусь совсем одна.

— Ничего со мной не случится, обещаю. — Я попрощался и вышел из монастырского двора, быстро оглядевшись по сторонам.

Юные балерины танцующей походкой шли в студию на виа ди Сан-Франческо ди Салис, а студенты художественной школы стояли, покуривая, на ступеньках здания, но никаких признаков моего преследователя не было. Я подождал целую минуту и затем увидел, как голова мужчины показалась в дверях бара напротив балетной школы и так же быстро исчезла.

В то утро я надел спортивные туфли, поэтому легкой трусцой пустился по прямой римской улице с высокими стенами, где негде было укрыться, и подошел к кафе.

Когда я вошел, мужчина помахал мне рукой, приглашая присоединиться к нему.

— Я уже заказал вам капучино, синьор Макколл, — сказал он любезно.

— Вы пугаете мою дочь, Шерлок. Хочу, чтобы вы прекратили это делать.

— Вы кладете в капучино один кусок сахара, — как ни в чем не бывало продолжал мужчина. — Мне кажется, что я уже знаю ваши привычки.

— Может, знаете и то, что, когда я нервничаю, могу дать любому пинок под зад?

— О вашей склонности к насилию мне уже говорили. Но я специалист по самообороне. Таэквондо, джиу-джитсу, карате. У меня несколько черных поясов. Учителя обучили меня избегать опасностей, — заявил он. — Давайте-ка сначала выпьем кофе, а потом перейдем к делу.

— Я и не знал, что в Италии есть частные детективы, — заметил я, когда бармен придвинул ко мне чашку с капучино, а детектив, сделав небольшой глоток кофе, одобрительно кивнул.

— Мы вроде священников. Люди приходят к нам только тогда, когда попадают в беду. Меня зовут Перикл Старрачи. У меня есть офис в Милане. Но я люблю путешествовать по Италии: интересуюсь искусством этрусков.

— Зачем вы за мной ходите, Перикл?

— Потому что мне за это заплатили.

— Давайте напрямик. Кто вас послал?

— Она хотела бы с вами встретиться.

— Кто она?

— Она хочет подписать мирный договор.

— А-а, моя мать. Моя чертова, лживая, готовая нанести удар в спину мамаша, которая для меня как гвоздь в заднице.

— Это не ваша мать, — возразил Перикл.

— Значит, это тесть.

— Нет, — сказал Перикл. — Его дочь.

— Марта? — удивился я. — Какого черта Марте вас нанимать?

— Потому что никто не захотел дать ей ваш адрес. Ваша семья не желает с ней общаться.

— Прекрасно! — воскликнул я. — Это первая хорошая вещь, которую я узнал о своей семье за долгие годы.

— Ей необходимо поговорить с вами.

— Передайте ей, что я не желаю видеть ни ее, ни любого члена ее семьи, даже если сам Господь Бог отправит мне записку со своего персонального компьютера, но она, конечно, вам об этом уже сказала.

— Она сказала, что произошло ужасное недоразумение, которое, как она думает, необходимо прояснить.

— Нет никакого недоразумения, — заявил я, поднимаясь, чтобы уйти. — Я обещал себе никогда больше не видеть этих людей. И мне никогда еще не было так легко сдержать обещание. Второе обещание, сдержать которое было так же легко, — это никогда не встречаться ни с кем из членов моей семьи. Я очень демократичен. Не хочу видеть ни одной сволочи, которая когда-либо говорила со мной по-английски во время первых моих тридцати лет на земле.

— Синьора Фокс теперь понимает, что вы не были виноваты в смерти ее сестры.

— Передайте ей мою благодарность и скажите, что я не обвиняю ее ни в повреждении озонового слоя, ни в таянии полярных льдов, ни в повышении цен на пепперони. Приятно было поговорить с вами, Перикл. — И я вышел из кафе на улицу.

— У нее есть для вас информация, — сказал Перикл, нагнав меня. — Что-то, что, как она говорит, вы хотели бы знать. Это о женщине. О хранительнице монет. Похоже, так она ее назвала.

При этих словах я остановился, словно меня пробила шрапнель.

— Передайте Марте, что я приглашаю ее сегодня на ужин. Я буду в «Да Фортунато», неподалеку от Пантеона.

— Уже передал, синьор Макколл, — улыбнулся Перикл. — Вот видите, я же вам говорил, что знаю все ваши привычки.

Глава вторая

Когда в начале лета ко мне в Рим приезжают друзья, я обязательно во время грозы веду их в Пантеон и предлагаю встать под воздушным, удивительно пропорциональным куполом, прямо под струи воды, льющейся из отверстия на мраморный пол, и смотреть, как молнии вспарывают дикое, яростное небо. Император Адриан перестроил храм, чтобы почтить богов, которым нынче уже не молятся, но грубая страсть величественного и гармоничного облика Пантеона чувствуется во всем. Вряд ли где-нибудь еще так усердно молились богам.

В первую свою поездку в Рим я целый день провел здесь, изучая архитектуру Пантеона как внутри, так и снаружи специально для статьи, которую мне заказал журнал «Саутерн ливинг». Когда охранник выгнал меня за час до захода солнца, я стал высматривать поблизости хороший ресторан, где можно было бы в тот вечер поужинать. Шайла, которая весь день провела в походах по магазинам на виа Кондотти, с удовольствием ко мне присоединилась, придя прямо из отеля. Она купила себе шарф и туфли от Феррагамо, прекрасно сидящие на ее маленьких хорошеньких ножках, бывших предметом ее особой гордости. Вдруг воздух на виа дель Пантеон наполнился странным мускусным ароматом, который никто из нас не узнал. Шел он как будто из-под земли. Как две охотничьи собаки, мы пошли на запах и обнаружили его источник возле входа в «Да Фортунато». Корзина с белыми трюфелями источала острый экзотический запах, и этот свежий лесной аромат, казалось, вытеснял пропитанные чесноком и вином потоки воздуха, выплывающие из двери траттории.