Абраша - Александр Яблонский Страница 88

«Старый Новый год, и – обрезание Иисуса… «Не нарушить закон пришел Я, но исполнить»… С самого раннего детства запомнились эти слова, и, как зерно, случайно уроненное на влажную теплую рыхлую почву, дает совершенно неожиданные побеги, так и эта простая и ясная мысль проросла в систему мировоззрения, мировосприятия, мироощущения взрослеющего Николеньки.

То, что Христос был евреем, было ясно. В детском сознании Николеньки эта истина удобно улеглась и срослась с другими жизненными аксиомами. И когда кто-то выказал недоумение, перешедшее в раздраженное отторжение такой «нелепой» идеи, он задал абсолютно естественный вопрос: «А если не еврей, то кто же?» – собеседник изумленно раскрыл рот и быстро растворился в задымленной, прокуренной комнате среди Кокиных ровесников – одноклассников. Надо сказать, что в школе он никогда не встречался с откровенным антисемитизмом. Школа считалась элитарной, в ней преподавали замечательные учителя, особенно блистательные в гуманитарных предметах – истории, литературе, иностранных языках. Да и одноклассники его были, в основном, из интеллигентных кругов. При всем при этом довольно рано Кока стал замечать, а затем всё более убеждаться в том, что даже самые умные и начитанные его сверстники никогда не заглядывали в ту область. Для всех остальных это была terra incognita. Христос, иудеи, христианство, апостол Павел, Иоанн Златоуст, антисемитизм… Это было не только «запретным плодом», что само собой разумеется, но и неинтересным, ненужным, старомодным. «Опиум», одним словом. То ли дело покопаться в перипетиях битвы при Аустерлице или поспорить о месте Каховского в декабристской среде… Для Коки же история и проблематика иудеохристианских отношений стала со временем «естественной средой обитания». И фундаментом для все усложнявшейся конструкции его открытий, а следовательно, новых недоумений, сомнений, новых открытий, и краха оных, была истина, что Иисус – еврей. Если Христос иудей, то почему христиане антииудаисты? Впрочем, эта коллизия довольно быстро отпала, решилась в силу очевидной нелепости ее возникновения в Николином сознании. Зато следующую ступень так быстро преодолеть не удалось: почему христиане антисемиты. Противоречия на уровне противоборства религий, теологических постулатов, концентрировавшихся в главной точке системы координат: Мессия ли Иисус – явление естественное и закономерное. Так же очевидно было и то, что иудаизм и христианство непримиримы. Долгое время эта непримиримость казалась естественной, хотя постепенно аксиома превращалась в теорему, доказать которую, судя по словам взрослых, было невозможно «по определению» – это папины слова.

Антисемитизм в эту схему не вписывался. Католики били гугенотов и наоборот, но никогда не истребляли, скажем, испанцы голландцев только потому, что последние – голландцы. Затем пришла новая проблема: почему евреи считаются «богоубийцами». Впрочем, это случилось значительно позже. Сейчас же Кока впервые столкнулся с новым кругом вопросов: антисемитизм – антиеврейство, евреи – выкресты…

… Не впервые принимал он участие в разговоре взрослых. Но именно этот вечер запомнился на всю жизнь. Запомнился не только потому, что он сам участвовал в беседе, переходящей порой в спор, что само по себе было редкостью – родители, как правило, не допускали его активного вмешательства, и не из-за главных тем разговора, которые тогда волновали Николеньку. В памяти застряла ранее неведомая атмосфера раздражения и неясной тревоги.

Дядя Сережа продолжал растолковывать папе различия между антиеврейством и антисемитизмом. В принципе он говорил правильные и простые вещи – Коке было странно, что он сам до этого не додумался ранее – различия лежали на поверхности, – но папе, почему-то, «Батюшкины» рассуждения не нравились, и он несколько раз норовил прервать дядю Сережу каверзными вопросами или провокационными репликами. Мама пыталась сглаживать острые углы. Дядя Сережа, как будто не замечая этого, гнул свою линию. Он был прав: враждебность одного народа или этноса к другому, расовая нетерпимость, религиозное соперничество – явления, характерные для всей истории человечества. Юдофобство – грех. А русофобство? В русской семье брак сына с еврейкой часто воспринимался как беда или позор. А в еврейской – вспомните Шолом-Алейхема: какое горе в семье Тевье-молочника случилось, когда его дочь заневестилась с русским парнем – хорошим парнем, «своим», но русским. Любая нация стремится к выживанию и, следовательно, сохранению самоидентификации. До определенной черты – это нормальная положительная тенденция, но так же, как недостатки суть продолжение достоинств, при интенсификации этих тенденций они превращаются в грех, преступление. Далее, эти явления – всегда локальны во времени и в пространстве. Традиционно напряжение между армянами и азербайджанцами. Но они территориально ограничены. Попробуй найти антиармянские настроения в Ирландии! Или антиирладские в Азербайджане. Как бы ни непримиримы были отношения между жителями Эллады и Рима, особенно между интеллектуалами, где они ныне? Как уж враждовали немцы и французы во второй половине девятнадцатого века? – Прошло всего одно столетие и где эта вражда? Антисемитизм же как был у Иоанна Златоуста, так есть и во времена Третьего рейха или Политбюро. Только размеры, масштабы и мастерство исполнения совершенствовались…

Спорить с этим было бессмысленно, да и никто и не спорил.

Любые национальные конфликты всегда причинно обусловлены, всегда преследуют какие-то цели. Причины могут быть надуманные, цели – ложные, но всё равно, эти явления имеют свою логику, как правило, ложную или извращенную, но логику, свой фундамент, локализующийся в сознании. Это очень важно – в сознании! Антисемитизм всегда подсознателен, алогичен, не имеет причин, границ во времени и в пространстве. Представь, – разгорячился Батюшка, – государство Израиль огромным фантастическим ковшом переносят куда-то в Латинскую Америку. Конечно, не дай Бог куда-то сдвинуть единственный малюсенький островок цивилизованного нормального мира среди моря средневекового мрака и дикости от Мавритании до Пакистана. Но – представь! Что – арабские террористы полетят через океан взрывать еврейских поселенцев где-то в Патагонии? Да никогда! Идет жесточайшая, варварская война за территории, на которые, честно говоря, обе стороны и еврейская, и арабская имеют определенные права. Все эти безголовые палестинцы и прочая нечисть совершают бесчеловечные акты. Уничтожая ни в чем не повинное мирное население, они совершают преступления против человечности, но они глубоко убеждены, что ведут справедливую, как им кажется, борьбу за свое государство на своей территории. То есть эта война имеет свою логику – весьма спорную, свои причины, преследует свои цели; она ограничена пространством и временем. Все преследования, скажем, иудеев на протяжении столетий в Европе имели религиозные мотивы, корни, цели. Крещеный еврей – уважаемый член общества, подчас занимавший самое высокое положение при Дворах властителей Европы. Как бы ни была жестока испанская инквизиция, но никогда ее внимание не привлекали иудеи – их изгоняли, их выдворяли официально или неофициально, но на пытки или костер не обрекали. На евреев-иудеев не распространялась власть инквизиции. Инквизиция боролась с ересью, но не с другой религией. Мараны – вот клиенты Томаса Торквемады. И то, если возникали подозрения или поступали доносы, что новообращенный иудей тайно исповедует иудаизм, то есть – еретик.