Миссис По - Линн Каллен Страница 86

Совершенно разбитая, я снова повернулась к окну, потому что увидела какое-то движение за занавесками.

– Мои письма – это всего лишь милые стихи, – воскликнула миссис Эллет. – Они не обращены лично к По, я просто хотела, чтобы он их напечатал. Они посвящены другому мужчине… – она заметила, как нахмурился преподобный Гризвольд, – …моему мужу.

– А что сделал мистер По?

– Я же вам сказала, оскорбил меня. – Она захлопнула рот и сжала скривившиеся губы, но не смогла сдержать потока слов: – Он обманщик. Нет, он хуже обманщика – он мерзавец. Нравственный банкрот! Не могу поверить, что когда-то им восхищалась. Теперь я всех о нем предупреждаю. Но вы! Я предупреждаю всех и о вас тоже, мадам!

Преподобный Гризвольд светски улыбнулся.

– Я уверен, это просто какое-то недоразумение.

Наша связь всплыла наружу из-за писем, которые я никогда не писала. Должно быть, их сфабриковала, чтобы опорочить меня, сама миссис По и с этой же целью показала известному болтуну и врагу своего мужа. Теперь людское любопытство окутает меня, словно холодное, равнодушное и тяжелое снежное одеяло. Никакой тайны, никакого романа – лишь скорбная, неизбывная память об исключительной, драгоценной любви.

– Однако! – воскликнула миссис Эллет, когда я улыбнулась. – Не вижу в этом ничего смешного. Не знаю, как вы, а я хочу забрать мои письма. – Промаршировав по ступеням, она застучала в дверь.

Я, как зачарованная, молча ожидала, что будет.

Дверь не открылась.

Миссис Эллет снова постучала.

– Я видела, как шевелятся занавески! – воскликнула она и постучала еще раз. Когда ничего не произошло, она закричала: – Мистер По! Вы там, я знаю! Сию секунду выйдите и отдайте мои стихи!

Снег поглотил ее крики. Миссис Эллет резко развернулась.

– Руфус, вы намерены просто стоять и смотреть? Сделайте что-нибудь!

Преподобный Гризвольд пожал плечами:

– Если мистера По нет дома…

– Он дома, – огрызнулась миссис Эллет и закричала, обращаясь к двери: – Трус! Женщины испугался! Я еще вернусь. – Она ухватилась за преподобного Гризвольда: – Идемте отсюда.

Я отвернулась от них и, оскальзываясь, направилась в сторону дома Бартлеттов. Стоило мне подойти к нему, как на улицу высыпали дети. Я открыла увенчанную снежной шапкой калитку и стала подниматься по каменным ступеням.

Вдруг что-то ударило меня в шею.

Я обернулась и увидела Эллен, испуганно прикрывшую варежкой рот.

– Прости, мамочка. Я нечаянно.

Кусочки льда скользнули за воротник и холодили спину, но я едва это чувствовала.

* * *

После двух похолодало, и дети вернулись в дом. Амити к тому времени расчистили снежным плугом на конной тяге, но пешеходов по-прежнему было очень мало. Я устроилась перед окном в гостиной с пером в руке. Я была слишком возбуждена, чтобы написать хоть строчку, но мне нужен был предлог, позволяющий не сидеть в семейной комнате с Элизой и нашими отпрысками. Я хотела понять, чему стала свидетельницей.

Что Мэри делала в городе? Всего лишь месяц назад ее проводили в Ирландию. Но ошибка исключена – я видела ее большие голубые глаза, ее щеки с ямочками и милой родинкой. Это была именно она, и что-то с ней было не так. С тех пор как в день Великого пожара мистер Бартлетт принес ее домой, она большую честь времени хворала, кашляла, не справлялась с работой, но никогда не выглядела такой странной. Может быть, из-за того, что на ее попечении были дети, она скрывала от нас какую-то серьезную болезнь?

Но почему она не в Ирландии, а в доме По? К тому же я сомневалась, стоит ли рассказывать о ней Элизе. Хотя подруга и заявляла, что была бы рада вновь нанять Мэри, меня не оставляло неприятное чувство, что она не придет в восторг от такой новости. На меня снова накатила волна тошноты.

Перед нашим домом, прищурившись, остановился маленький мальчик, закутанный в несколько слоев одежки и напоминающий поэтому тряпичный мячик. Открыв взвизгнувшую калитку, он стал подниматься по ступеням крыльца. Я встретила его в дверях, и меня обдало морозным зимним воздухом.

Мальчик пропищал откуда-то из-под слоев окутывавшего его голову шарфа:

– Послание для миссис Ось-гуд, мэм.

– Думаю, это для меня, – улыбнулась я и взяла у него сложенный листок, на котором отчетливым почерком Эдгара было написано «миссис Осгуд». Я быстро развернула письмо и прочла:

«Я в церкви Троицы. Ты должна прийти. От этого зависит твоя жизнь. Поторопись, любовь моя.

Эдгар».

Я смяла листок в кулаке, и по спине пробежал озноб. Мистер По никогда раньше не осмеливался передавать мне послания. Что вынудило его это сделать?

Мальчик смотрел на меня из недр своего шарфа.

– Зайди, – я закрыла за ним дверь, – и подожди.

Я взбежала наверх прихватить ридикюль, а заодно шляпку, пальто и муфту. Почему он назначил встречу в церкви Святой Троицы? До нее отсюда добрая миля. Зато редакция мистера По всего в нескольких кварталах, и церковь в любое время открыта для посещения. Правда, она до сих пор не достроена.

С муфтой под мышкой я сбежала по лестнице, на ходу завязывая шляпку, и остановилась, чтобы дать мальчишке мелкую монетку. Снизу поднялась Кэтрин и удивленно отшатнулась.

– Кто это?

– Он принес мне записку. Пусть погреется у огня. У нас найдется для него булочка?

– Не знаю…

– Скажи миссис Бартлетт, что я понадобилась другу, – направляясь к двери, сказала я. – Скоро вернусь.

Снаружи стоял пронизывающий холод. Оскальзываясь, я спешила в сторону Бродвея, ссутулившись и дрожа не столько от мороза, сколько от волнения. Даже здесь, на самой оживленной улице города, мне встречались лишь редкие смельчаки, рискнувшие противостоять природе. Промчались сани, проехал фургон с пивом, влекомый выбивающимися из сил мохнатыми крепкими лошадками. На глаза мне попалась лишь жалкая горстка ежившихся горожан с закутанными лицами.

Что за безумие, затеянное Виргинией, раскрыл Эдгар? Я не прощу себе, если мои дочери или Бартлетты окажутся в опасности.

Я продолжала путь. Из-за снега знакомые места выглядели чужеродно и непривычно. Двери особняка Астора на углу Бродвея и Принс вдруг распахнулись. Я пораженно наблюдала, как оттуда появились четверо китайских слуг с каким-то странным тюком и побежали вниз по лестнице. На тротуаре они расступились, не выпуская из рук углов тюка, и оказалось, что это нечто вроде одеяла, в центре которого хмурился старый мистер Астор в ночной рубахе и меховой шапке. Китайцы принялись раскачивать одеяло, подбрасывая мистера Астора в воздух. При каждом подскоке помпон шапки самого богатого человека Нью-Йорка взлетал в воздух, ноги в меховых тапочках взбрыкивали, а старческие челюсти мрачно сжимались. Потом китайцы, будто по сигналу, сошлись вместе, снова спрятав мистера Астора в одеяле, и порысили вверх по ступенькам.