Болотное гнездо - Валерий Хайрюзов Страница 85

Нойба умела не только без всякого лая сторожить двор, но и ладить с людьми, поскольку за версту привыкла распознавать, кто и с какими намерениями пришел. Она знала основное правило – здесь, во дворе, она хозяйка, гости это понимали и старались не вступать с нею в конфликт. Особенно она не любила тех, кто уже заранее предполагал, что ему придется иметь дело с собакой, и еще на подходе вооружались прутом или палкой. Что для нее прут, она не боялась и шла на медведя. Она старалась не замечать пруты и палки, зачем затевать ссору с незнакомым, глупым и трусливым человеком, который, как правило, не входил во двор, а, скрывая свой страх перед собакой, старался криком вызвать хозяев.

Многие и не догадывались, что она хорошо понимала язык людей. И свободно угадывала их намерения. Но люди больше заняты собой, собака для них – развлечение, в некоторых случаях препятствие или необходимый помощник – не более того. Она, в силу природной сметки, всеми движениями показывала спокойствие и лояльность, умела угадывать и предупреждать мысли, едва они рождались в голове того, кто на данный момент был как бы ее хозяином. Болохню она не любила: скуп, груб, расчетлив; хозяйка была добрее, она выносила Нойбе еду, что-то говорила о своем одиночестве и тяжелой доле. В свою очередь, Нойба могла бы пожаловаться и сказать, что ей здесь тоже одиноко.

Вот к сыну Болохни Александру Нойба все же питала особые чувства, только по одной причине – он брал ее с собой в тайгу на охоту. Едва Александр вытаскивал рюкзак и начинал складывать в него патронташ, закопченный котелок и другие таежные принадлежности, как ее сердце начинало прыгать от радости, наконец-то она на какое-то время покинет опостылевший двор и они пойдут в зимовье, где ей будет привольно и свободно. Уж в тайге-то она отрабатывала на совесть, Александр всегда возвращался в село с мясом и пушниной. Но большую часть жизни Нойбе приходилось бегать по ограде, не находя себе применения. Бывало, Александр, пребывая в хорошем настроении после удачной охоты, выкатывая из гаража мотоцикл «Урал», смеясь, говорил матери:

– От Нойбы больший прок, чем от всех твоих коров!

Вот такая оценка ее заслуг Нойбе нравилась, но она делала вид, что ее это совсем не касается. Как-то в конце октября, когда выпал первый снег, Александр вновь отправился на охоту. С собой он взял Кучума и Нойбу. Переночевав в зимовье, утром он пошел белковать. Таскать на себе лишнее не стал, поразмышляв немного, ружье он оставил в зимовье, а взял в ближний обход мелкашку, самое удобное оружие на белку и соболя.

Где-то в километре от зимовья Нойба загнала на лесину маленького шипящего зверка. Белочка была небольшая, она перебегала с ветки на ветку, сосредоточив все свое внимание на собаках. Кучум прыгал рядом, поглядывая на загнанного зверька. И тут произошло то, о чем позже Александр вспоминал с большой неохотой. Он увидел, что Нойба перестала лаять, шерсть на загривке стала дыбом. И тут, боковым зрением, охотник разглядел, как из-под заснеженного бугра вылетел большой комок мха и следом в открывшуюся дыру показалась голова медведя. Он вывалился из своего подземного бункера и, встав на задние лапы, пошел на охотника. Кучум оборвал свой лай и во весь опор, визжа от страха, бросился за спину хозяина. Медведь двигался прыжками. Ему оставалось перепрыгнуть лежащий поперек сосновый выворотень, а там он уже мог достать лапой охотника. Позже Александр с неохотой признается, что в тот момент с ним случился ступор: он, не стреляя, начал передергивать затвор мелкашки, роняя на снег крохотные патроны.

Спасла его Нойба, превратившись в летящую торпеду, она кинулась на медведя и в прыжке схватила его сзади за ляжку. Медведь опешил от такой наглости, он крутанулся на ноге, пытаясь стряхнуть отчаянную и наглую собаку. И в это время пришел в себя Кучум, он ринулся к свободной задней лапе хозяина тайги, и вскоре меж деревьев покатился рычащий клубок. Позже выяснилось, что собаки подняли из берлоги не матерого хищника, а довольно крупного пестуна, который впервые столкнулся с собаками. Отбиваясь от них лапами, он рванул прочь. Александр не мешкая побежал в сторону зимовья, и, когда его спасители показались на тропе, для самоуспокоения и утверждения, что человек здесь все же хозяин, зарядил двустволку и, выскочив на крыльцо, начал сотрясать выстрелами окружающий таежный мир. Зализывая раны от медвежьих лап, Нойба вскакивала и с недоумением смотрела, куда же и в кого палит хозяин.

После этого случая авторитет Нойбы поднялся на невиданную высоту. Болохне предлагали за нее большие деньги, но он только сплевывал сквозь зубы, уж он-то знал настоящую стоимость лайки. А вскоре произошло еще одно событие, о котором даже написала областная газета. Нойба дивилась тем разговорам и пересудам, которые докатились аж до самого города, которого толком она не видела, но успела запомнить, что приезжающие оттуда люди умеют говорить сладкие слова, и почему-то их больше всего опасается Болохня.

Все произошло случайно. Рядом с Добролетом было большое болото, на котором пасли скот и заготавливали на зиму сено. Туда же дачники ходили собирать ягоды. Болотистая низина была большой, она тянулась вдоль реки Ушаковки, до самого города.

Уже подросший для самостоятельных походов Алеша знал, что родители обычно приносили для него с болотных полянок сладкую таежную ягоду. И нынче они собирались пойти, но забыли сказать ему, что планы их поменялись. Они решили съездить в Горячий Ключ за хлебом. Но поскольку родители собирались долго, Алеша успел уснуть, а когда проснулся, то в доме родителей уже не было. Он тут же решил, что его обманули и пошли за ягодой без него. Дверь была не заперта, он открыл ее, вышел за ворота, и по тропинке, что шла к реке, побежал в сторону болота, чтобы там разыскать родителей. Алеша помнил, что надо идти вдоль прибрежного леса. Шел он долго, перебираясь с кочки на кочку, кое-где ему попадались узкие, заполненные тухлой водой проходы. Тогда он забирался на кочку и, прыгая с одной на другую, старался идти, не замочив ноги. Это отнимало у него много сил. Рядом с ним бежала Нойба, он и не заметил, когда это она увязалась за ним, но ему было приятно, что идет по болоту не один. Нойба то и дело поглядывала на него, изредка бросалась в сторону, спугивая лесных голубей и куропаток. Они с шумом поднимались в воздух и садились на близлежащие сосны. Вскоре Алеша почувствовал, что устал и присел на кочку. Родители будто сквозь землю провалились. Несколько раз он пытался криком привлечь их внимание, но тщетно, звук голоса таял в густой и высокой траве.

Нойба останавливалась и смотрела на него внимательными и умными глазами, словно спрашивая, куда ты идешь? Только подскажи, и я тебе помогу. Но Алеша шел вперед, потом начал кружить меж полянок и на щеках у него начали появлялись слезы. Вскоре у него уже не осталось сил, он сел возле двух огромных кочек и начал кулачками протирать свои глаза. Нет, ему не хотелось, чтобы Нойба видела его слезы. Впрочем, вскоре она куда-то исчезла, и Алеша остался наедине с этим холодным и ставшим вдруг чужим болотом.

Он прикрыл глаза, пытаясь представить, что сидит дома в кресле и ждет, когда мама позовет его в кровать. Так, подремывая, он просидел еще некоторое время, пока совсем не стемнело и сверху на него стало смотреть сиреневое холодное небо. Так он впервые в жизни оказался один на один не только с болотом, но и со звездами. Ему стало холодно, и он, выглянув из-за кочки, попробовал вновь покричать родителей. И неожиданно сам испугался своего незнакомого и слабого голоса. Где-то далеко сигналили машины и кричали люди, но он не мог понять, откуда доносится весь этот шум.