Болотное гнездо - Валерий Хайрюзов Страница 84

У зимовья их встретил невысокий, в защитного цвета костюме мужчина, который солил и складывал в огромную, на несколько ведер, лиственничную колоду пойманную рыбу. Он сообщил, что за два дня до этого выпал снег и ночью была минусовая температура.

– Вам повезло, – сказал он приехавшим. – На другой день солнце сжевало снег, но мороз сделал свое дело, в тайге стало свежо и чисто от комарья и таежного гнуса. Сейчас здесь, как на курорте.

Фамилия у рыбака была Фарков, с ним была собака – двухгодовалый кобель Цезарь, который сразу же проявил интерес к Нойбе. Линда, так звали ее мать, глухо, почти неслышно, заворчала, но у собак свои неписаные правила, у них нет власти над своими щенками, к тому же тайга – не собственный двор, и Нойба сама вправе решать, от кого принимать ухаживания, а кого прогонять.

Вечером Нойба увязалась за летчиком, который пошел пострелять уток на ближайшее озеро. Вскоре вслед за ней побежали и другие собаки. Когда прозвучали первые выстрелы, Нойба отпрянула в сторону, зато Линда бросилась в озеро и показала, как надо доставать из воды подстреленных уток. На обратном пути Нойба загнала на березу белку. Но летчик стрелять не стал, сказал, что рано, шкурка невыходная.

На другой день охотники подстрелили пару рябчиков и капалуху. А вечером хозяин зимовья Миша Колесников убил изюбря. Его остановили и начали держать Цезарь, а следом, уже охваченная азартом погони и лая, присоединилась и Нойба.

Нойба и представить себе не могла, что для нее эта поездка на Север станет неожиданным подарком. Вечером она слушала у костра разговоры, которые в основном вроде бы и не касались ее впрямую, но были о ней.

– Всему свое время и место под солнцем, – держа в руках кружку с чаем, говорил Михаил Колесников, который когда-то был первым хозяином Нойбы. – Все, что происходит вокруг нас, имеет свое начало и свой конец. Весной сходит снег, зеленеет трава, распускаются листья, чтобы осенью пожелтеть и опасть на землю. Вот здесь, на этом угоре, когда-то было эвенкийское стойбище, здесь, на этом кострище, они готовили себе еду, строили планы на завтрашний день, выделывали шкуры, из них шили одежду, а потом один за другим, как осенние листья, откочевали в долину своих предков. И мы здесь радуемся этим солнечным дням, удачной охоте и рыбалке. И с нами рядом собаки, они тоже рады всему, что происходит вокруг. Без собак в тайге невозможно. Иметь рядом хорошую собаку – это все равно, что для плотника иметь под рукой хороший инструмент, всегда будешь сыт и одет. Что еще надо человеку, живущему тайгой? В небе, где летает птица и самолет, пусто, а здесь, – он обвел рукой стоявшие рядом деревья, – есть все.

Нойба слушала, что говорят люди, и посматривала в сторону Цезаря. Ей нравилось, что за нею ухаживает такой красивый и сильный кобель, нравился наполненный тайгой воздух, шорохи и звуки, которыми был наполнен окружающий мир. Нойба во все глаза следила за действиями своей матери, запоминала, что можно и что нельзя делать в тайге. Она смотрела, как охотники занимаются своим привычным делом, готовят еду, пьют чай, подбрасывают в костер сосновые полешки, ей нравилось смотреть, как на шампурах жарятся на огне караси, как стелется дым от костра, по нему она уже научилась определять, какая будет погода на завтра. Природное чутье подсказывало, что собаке нельзя есть горячую пищу, она с некоторым удивлением смотрела, как охотники с удовольствием по утрам пьют горячий чай. Заглядывая в зимовье, она видела на полу шкуры, но они были не собачьи – одна медвежья, другая росомахи. Почему-то она вспоминала дни, проведенные у Болохни, и те шкуры, которые валялись у него в сенях.

Отдохнув, собаки, повизгивая, начинали ласкаться, играть, вырывая друг у друга обглоданные кости. Нойба вспомнила, что и дети летчика, приезжая в Добролет, поступают почти по-собачьи, играют, толкаются, вырывают друг у друга мяч и другие предметы. Она очень жалела, что здесь нет ее друга Алеши, по которому Нойба скучала.

На другой день, по утренней росе с другими собаками убегала в тайгу, чтобы, сделав для проверки маленький круг, вернуться к зимовью. Вернувшись к кострищу, собаки стряхивали с себя влагу и ждали, когда будет команда вновь идти в лес.

От зимовья охотники и собаки обычно шли рядом, но вот Линда делала стойку, едва шевеля ушами, прислушивалась к тайге, затем срывалась с места и мчалась куда-то вглубь на неуловимый для человеческого уха шорох. Следом за ней бросались Цезарь с Нойбой. И вот уже вдали был слышен глухой собачий лай. Прибавив шагу, охотники торопились вслед, по лаю пытаясь определить, кого на сей раз держат собаки: соболя, изюбря или медведя. Собаки старались вовсю, и наградой им доставалась свежее мясо и потроха.

Вскоре у Нойбы появилось новое ощущение самой себя, ноги стали крепче, шерсть пушистей, она стала совсем взрослой. Это заметили все, в том числе и Цезарь.

Прав был Колесников: все в жизни имеет свое начало и свой конец. Когда с деревьев опал лист и в тайге выпал снег, охотники стали готовиться в обратный путь. Ночью Нойба смотрела на ночное небо, на близкие звезды и чувствовала, что ее покидает та радость, та легкость, с которой она бегала по лесным тропинкам. Собаки чувствуют перемены еще задолго до того, как они наступают.

Охотники загрузили лодку охотничьими трофеями, и она, груженная, помчалась обратно в Ербогочен. Там Нойбу и летчика уже ждал самолет, который примчал их обратно в город. И снова была дорога в Добролет. Она не понимала одного, почему ее упорно привозят в дом к Болохне, она бы с удовольствием осталась здесь, на Севере, навсегда рядом с Цезарем.

Нойба с грустью оглянулась на отъезжающую машину и пошла в конуру, так и не взглянув на выставленную чашку с едой, которую хозяйка поставила прямо на шкуру Милки. Собаке не суждено выбирать, с кем и где ей жить. Они знают, что им дано то, чем обделен человек, но только рядом с ним она может продемонстрировать свои природные качества.

* * *

Зимой у Нойбы, после поездки на Север, появилось два красивых щенка. Щениться она ушла в ту конуру, которая была в соседнем доме. Но Болохня разыскал ее и забрал щенков. Напрасно Нойба умоляла его оставить их рядом, Болохня еще некоторое время позволял щенкам сосать молоко матери, а после, когда они окрепли, отнес домой.

– Могут утащить или отравить, – объяснил он жене.

И действительно щенки вскоре исчезли. Болохня сказал, что их украли, но у постоянного соперника по охоте соседа лесника Пенькового была своя версия.

– Продал он их директору лесхоза. Вернее, обменял. Говорят, директор отдал ему за щенков мотоцикл «Урал».

Потеряв щенков, Нойба пометалась по двору, но, поняв, что это произошло по воле Болохни, сделала вид, что успокоилась. Но когда хозяйка выносила еду, отворачивалась, ложилась во дворе на холодный настил из лиственничных досок и думала свою собачью думу. Она была наблюдательна, умна и незлобива. В некоторых дворах собаки обнаруживают свой злобный нрав, отстаивая хозяйскую территорию, и договориться с ними бывает невозможно. Но на этом их достоинства и заканчиваются, такую собаку для того и держат: облаивать и не пускать чужих во двор.