Индия. Записки белого человека - Михаил Володин Страница 8

Весь этот секс

Кхаджурахо

Я ходил между каменными скульптурами и думал: вот, рождается человек и ничего этого не может, и когда старым становится — тоже не может. А может только тогда, когда молод. Но тогда он вынужден тяжело работать. А если тяжело работаешь, то вот это совсем не надо. То есть надо, конечно, но не так подробно, а побыстрее и попроще: поставить «галочку» и сразу уснуть. Потому что вставать рано и тебе, и ей. Да и какими такими силами можно заставить вымотанную работой партнершу сделать «мостик», забросить ногу тебе на плечо, и чтобы — лобок к лобку?! Какие стимуляторы должна принимать женщина, чтобы вот так, растянувшись в «шпагат» на руках у возлюбленного, кормить виноградом своей любви еще двоих мужчин?

По мере того как я углублялся в храмовый комплекс Кхаджурахо и на стенах открывались всё новые изображения парного и группового секса, меня все больше занимал вопрос: кем они были — мужчины и женщины, придумавшие эти вычурные позы?

LP бродила поодаль и искоса посматривала в мою сторону. Она отказалась от наушников с аудиоэкскурсией и проскочила довольно быстро первые три храма, а теперь не знала, то ли продолжить осмотр в одиночку, то ли дождаться, пока я догоню ее. Наконец она уселась на скамейку под раскидистым кустом с мелкими желтыми цветами, демонстративно вытянула ноги и раскрыла путеводитель. Я слишком хорошо знал эту ее манеру делать вид, что ничего не происходит, чтобы не понимать: сейчас в ней копится раздражение. По-хорошему следовало подойти и договориться о совместных действиях. Еще лучше — рассмешить какой-нибудь неожиданной фразой. Но я был поглощен другим, в достаточной мере постыдным занятием. Размышляя о нравах, царивших в Индии десятого века, я представлял подругу то одной, то другой женщиной с панно на стенах храма и пытался понять, может ли современный белый человек конкурировать с древним индийцем в спортивном сексе.

LP в качестве примера годилась, она была вполне современна. Дипломированный психолог, она прилично знала английский и немецкий и в целом была неплохо образована. Впрочем, к спорту из ее навыков имело отношение разве что плаванье, по которому у нее в детстве был какой-то разряд. А к сексу — то, что она была высокой двадцатидвухлетней женщиной с узкими бедрами и тяжелой грудью. Ее волосы завивались в колечки, что в дополнение к пухлым губам и смуглой коже делало ее похожей на негритянку. LP любила «строить обезьяну»: складывала губки «бантиком» и романтично закатывала глаза. Так нередко изображают девочек на фарфоровых сервизах. Получалось это у LP смешно — романтика в ней напрочь отсутствовала. Была она умной, в меру эгоистичной и не по-девчоночьи отчаянной. Все мне в ней нравилось! Иногда, в особенно сентиментальные минуты, даже думалось: а почему это не может быть любовью? Я старательно гнал подобные мысли, считая, что двадцать восемь лет разницы, как бойцы-панфиловцы, насмерть стоят против самой возможности рассматривать наши отношения всерьез. На LP эти мои настроения до поры до времени действовали угнетающе. После соответствующих разговоров она садилась с вытянутыми ногами и делала вид, что занимается своими ногтями. Это был первый признак того, что ее мысли заняты именно нами и нашими общими проблемами.

А потом наступил момент, когда «панфиловцы» дрогнули и задались коварными вопросами: а почему бы и нет? и какие такие рубежи мы в конце концов защищаем? Но к тому времени случилось так, что враг отступил сам по себе: LP привыкла к конечности наших отношений и теперь усаживалась с вытянутыми ногами уже по совсем другим поводам. Мы жили в противофазе. Это было грустно. И оставался не слишком спортивный секс вперемежку с умными разговорами.

За тысячелетие, прошедшее со времени строительства храмов Кхаджурахо, мир изрядно изменился. Человечество освоило бинарные коды и тройное сальто, четырехтактный двигатель внутреннего сгорания и таинственные нанотехнологии. Прогресс безусловно расширял горизонты, но и совершался, как однажды заметил Лев Толстой, исключительно ради женщины, то бишь секса. При этом достаточно было взглянуть на храмовые стены, чтобы понять, что сам секс с развитием человека становился проще, чтобы не сказать примитивнее.

Здесь впору предаться воспоминаниям, тем более что они напрямую связаны с местом, где мы с LP оказались.

Впервые скульптуры Кхаджурахо я увидел в классе пятом или шестом. Однажды мне позвонил одноклассник, которого вообще-то звали Витя, но еще более охотно он откликался на лаконичную кличку — Ту. Так вот, Ту был возбужден, настаивал на моем немедленном к нему визите, но объяснять, в чем дело, отказывался. А дело было, как я узнал через полчаса, в том, что Ту стащил у старшей сестры-студентки самиздатовскую «Камасутру» и горел нетерпением поделиться своей находкой. Неизвестный издатель не только перевел книжку, но и снабдил ее множеством замечательных иллюстраций. Тогда еще я не знал, что ни лепить, ни рисовать ему ничего не пришлось: все необходимое для самопального издания, которое я держал в руках, было подготовлено еще тысячу лет назад. Располагались будущие иллюстрации на стенах всемирно известных храмов Кхаджурахо.

Вместе с необычными скульптурами сохранилась удивительная легенда об их возникновении.

В 932 году нашей эры в династии Чандела родился новый правитель, которого назвали Лакшманаварман. Мать его была красавицей-принцессой, а отец — богом Луны Чандрой. Ребенок, соответственно, получился со странностями. В пять лет, вопреки всем законам физиологии, он потерял невинность. Еще через три года у него родился сын. Дальше дети посыпались как горох. Когда правителю исполнилось пятнадцать лет, он увидел во сне своего божественного отца. Тот приказал построить храм любви, равного которому не было бы на всей земле. Тысячи людей принялись тесать камни и возводить величественные сооружения. Стены росли на глазах. Вслед за строителями шли скульпторы. Они крепили на гранитных плитах панно из мягкого песчаника. На них были изображены гуляющие по садам мужчины и женщины, танцующие пары и влюбленные, дарящие друг другу цветы. Через семь лет на месте, где прежде росли тропические леса, стояли семь храмов. Выглядели они, как того и требовал божественный заказчик, прекраснейшими творениями человеческих рук. Лишь одно огорчало: как ни старались скульпторы закрепить панно на стенах, те падали на землю и обращались в пыль.

И снова приснился правителю сиятельный отец. Лицо его было бледно, и сам он был в ярости.

— Любовь — не то, что ты изобразил! — сказал бог Луны. — Она кровь и грязь, и сомнения. И победа над всем этим! Она бесстрашна и не прячется ни за цветами, ни за деревьями. Наоборот, срывает покровы и делает людей подобными небожителям.

Сказав это, ночной бог спустился на землю и вручил своему сыну сому — небесный напиток, от которого люди пьянели и забывали обо всех заботах. На площади между храмами правитель построил помост и привел на него самых красивых юношей и девушек. Он напоил их божественным питьем, и те, потеряв стыд, сплелись в диковинных объятиях. Скульпторы только успевали запечатлевать страстные поцелуи, изысканные и неповторимые позы, ликующую и бесстрашную юность. Больше панно не падали на землю.