Он, Она и Море. Три новеллы о любви - Рашид Нагиев Страница 8

Денис был уверен, что слово «депрессия» придумали лентяи, чтобы как-то оправдать своё нежелание работать. Но однажды навалилась странная боль, словно в груди, чуть выше солнечного сплетения поселился снежный шарик. С каждым днём шарик рос, всё мучительнее обжигая холодком. Денис прижимал ладонь к груди и физически ощущал, как вязкая ледяная волна проходит сквозь кожу, просачивается между пальцами и растворяется в воздухе. Болело там, где по его представлению находилась душа, и всё вокруг постепенно становилось ненужным. Настал день, когда сорокалетний мужчина понял, что депрессия не выдумка и снежный шарик медленно и реально убивает его. Самостоятельно с этой напастью ему уже не справиться. Теперь только усилием воли он заставлял себя идти на работу и общаться с коллегами так, словно ничего не происходит.

Но сегодня день обещал быть несложным. Накануне вечером к Денису позвонил Давид Гальперин, корреспондент седьмого телевизионного канала и сообщил, что у него на завтра запланирован лишь один сюжет для информационной программы «День за днём». Утром, как обычно, они встретились в офисе седьмого канала. Перед выездом на съёмку друзья решили заглянуть на кухню, чтобы выпить по чашечке кофе. Там уже шумели коллеги, и программа не менялась – утреннее кофе-питие, разговоры за жизнь, последние новости и ближайшие планы. Потом можно было забирать аппаратуру и спускаться на подземную стоянку к машине. Денис сел за руль белого Форда Коннект, а Давид на переднее кресло рядом.

– Куда едем? – спросил Денис и завёл мотор.

– В Тель-авивский порт. Снимем одного чудика. Представляешь, этот чувак на «Ситроене» уплыл в море. Его задержали вчера пограничники в десяти километрах от берега и отбуксировали в порт.

– «Ситроен» это что название яхты?

– В том то и прикол, – улыбнулся Давид, – это обычный старый автомобиль, модель девяносто восьмого года.

– Может, это розыгрыш? – предположил Денис.

– Честно, сам не понимаю. Сейчас приедем и разберёмся.

Через полчаса съёмочная группа шла по длинной эстакаде, ведущей к середине закрытой от волн бухты. Слева и справа к ней были пришвартованы катера и яхты. Давид шёл впереди, придерживая одной рукой штатив, лежащий на плече. Чуть сзади Денис с видеокамерой и микрофоном. Солнце уже стояло высоко, но в порту ещё было по-утреннему свежо. Высокие мачты покачивались на ветру, а между ними носились чайки в поисках пропитания. Денис издали заметил человека с большой белой собакой на самом краю эстакады. Потом, когда подошёл поближе, увидел и старый серебристый Ситроен, припаркованный к соседнему причалу. Автомобиль стоял в одном ряду с катерами и яхтами и вместе с соседями весело покачивался на волнах. Денис включил камеру, опустил её на плечо и заснял эту милую картину братства морской и сухопутной техники. Все четыре колеса Ситроена до половины ушли под воду, но сам корпус уверенно держался на поверхности. По бокам к автомобилю были приделаны два барабана с лопастями. Видимо, вращаясь, барабаны и двигали машину вперёд, но как они соединялись с мотором, оставалось загадкой. Давид подошёл к мужчине, державшему собаку на поводке, и поздоровался.

– Мы вчера по телефону договорились о встрече. Вы разрешите задать вам несколько вопросов?

– Спрашивайте, – спокойно ответил мужчина.

Создателю этой замечательной конструкции на вид было не больше пятидесяти лет – высокий, худой, с печальными глазами, в грязных шортах, в майке и поношенных сандалиях. Прямые длинные волосы пшеничного цвета развевались на ветру. Он выглядел откровенно уставшим и неухоженным как человек много дней проведший вне дома. Денис установил камеру на штатив и передал микрофон журналисту. Увидев изобретателя на мониторе камеры, Денис вдруг вспомнил мастера Левшу из сказки Лескова. Он запустил камеру, загорелась красная лампочка, пошла запись. Давид приблизил микрофон к подбородку мужчины и сказал:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Ефим Белозёров из Ашкелона.

– Расскажите, что с вами произошло? Почему вы здесь в порту?

Изобретатель ответил не задумываясь:

– Я давно хотел собрать вот такую машину, чтоб на суше и на море, вот и собрал. Потом с Ашкелонского пляжа вышел на ней в море, чтобы испытать в реальных условиях. Но вдруг заглох мотор. А тут пограничный катер. Ну, меня взяли на буксир, притащили сюда и сдали в полицию. Она арестовала мою машину, и даже запретила приближаться к ней. А там остались мои вещи и корм для собаки. Вы поможете мне взять хотя бы брюки?

– О вещах поговорим потом, – сказал Давид. – Вы лучше объясните мне – ведь эту конструкцию можно было бы испытать где-нибудь поблизости, хотя бы здесь, в бухте, а вас задержали в десяти километрах от берега?

Левша замялся, потом опустив голову, ответил:

– Честно говоря, я взял свою собаку и хотел уплыть отсюда куда подальше. С работы меня уволили, с женой я давно развёлся, детей нет. Меня здесь ничего не держит. Только, если можно, это не показывайте. Не хочу неприятностей. Скажите, что меня течение унесло так далеко в море.

– А как вы оказались в Израиле?

– Раньше я жил в Туле, ничего про Израиль не знал. Вдруг получаю письмо от одноклассника, читаю: «Фима, приезжай к нам в Израиль. Здесь и это хорошо и то хорошо, и три урожая и медицина, и демократия и пятое-десятое». Короче агитировал. Я собрался и приехал.