Легкая палата - Надежда Нелидова Страница 8

Молодая ЛОР-врач не любила свою работу. Её мутило от мужицких заросших носов и ушей и вида использованных ватных палочек. Каждую пятницу она брала в регистратуре тетрадь самозаписи и частично вписывала туда воображаемые адреса и фамилии несуществующих пациентов. Благодаря мёртвым душам время высвобождалось. Она пила кофе и листала журнал «Гламур».

В несколько палат стационара, договорившись с завотделением, докторша запустила шумливые семьи южных беженцев. Беженцы занимались строительным и разными сопутствующими бизнесами, а их жёны торговали на рынке.

Завела на них карты больных. Они, в свою очередь, завели на этаже свои порядки. Сушили на батареях центрального отопления пёстрые национальные платья, готовили на электроплитках остро пахнущие восточными пряностями блюда и держали в страхе остальных лор-больных.

Шёл махровый расцвет перестройки, и такие номера вполне прокатывали. Каждый крутился как умел.

Оля тоже крутилась. Кто-то ради 150 рублей задницу от стула не оторвёт. А для Оли 150 рублей – полкило говядины. Мясной суп на три дня, если экономно. 150 рублей в час стоила услуга сиделки. До или после смены – как выпадет – Оля бегала по своим подопечным.

– Нет, вот гадина, а?! Сколько раз зарекалась не разговаривать с этой вампиршей… – Анжелика бросила трубку. Умывающими движениями провела руками по лицу, с отвращением горстями собирая и сбрасывая отрицательные флюиды. Отодвинула телефон и с опаской смотрела на него, словно на притаившуюся, свернувшуюся клубком змею.

– Осторожненько, игла в вене. – Это Оля. – А что случилось?

Оказывается, звонившая подруга пожаловалась Анжелике на сильную головную боль. Поболтали минут десять – и подружка так радостно: «Ой, спасибо! У меня головная боль прошла, как рукой сняло».

Оля поправила катетер на худой Анжеликиной руке.

– Но это же замечательно… Помогли человеку.

– Ага! А на кого она, головная боль, перешла?! На меня! У, кровососка…

Анжелика верила в энергетический вампиризм. Когда-то она делала утренние пробежки в парке. Если к ней обращались с вопросом, который час или как пройти туда-то, она мысленно воздвигала между собой и собеседником экран. Вполне могло быть, под невинным вопросом маскировались чёрные эманации и желание пробуравить, проникнуть, внедриться сквозь защитную оболочку в её суть. И она с непроницаемым лицом, притворившись глухой, вихрем проносилась мимо провокаторов.

Дальше – больше. Выяснилось, что многие из её хороших знакомых – на самом деле лунные и солнечные вампиры, исподтишка подсасывающие её энергию. И долго ещё знакомые вампиры ломали голову: отчего такая милая гостеприимная Анжелика вдруг перестала приглашать их в гости и ловко закругляла телефонные разговоры.

Анжелика побывала замужем пять раз, похоронив с разными промежутками четырёх мужей. Все они умерли от инфарктов-инсультов, все страдали тромбозом. Крошечный сгусток крови закупоривал важный сосуд в сердце или мозге – и привет.

– Они были вампирами, – не сомневалась Анжелика.

– Но тогда зачахли и умерли бы вы сами, – не понимала Оля. – Четырежды бы зачахли и умерли.

– В том и дело. Я являлась для них идеальным донором: они пили мою кровь. Пили столько, что кровь, само собой, загустевала – отсюда тромбы. Профессиональная болезнь всех вампиров.

Анжелика была хозяйкой сети люксовых салонов красоты. Над ними звёздчато переливалось, вспыхивало, игриво рассыпалось искорками её имя. Стригли и причёсывали здесь не лучше, а может, и хуже, чем в обычных парикмахерских. Но салоны «Анжелика» были самые дорогие в городе. Бизнес-вумэн и первые леди города не могли себе позволить стричься дёшево, поэтому ездили только сюда. Записывались за несколько месяцев вперёд. Горожанки делились на тех, кто стрижётся у «Анжелики» – и на остальных.

Анжелика говорила:

– Полжизни человек работает на своё имя. А потом полжизни имя работает на человека.

У офиса с одноимённым названием она лихо тормозила свою розовую широкую блестящую, как калоша, машину. Выбиралась наружу. Всё на ней было в тон: розовые сапоги-ботфорты до самых филейных частей, розовый свингер, розовая широкополая шляпа, густо-розовый тональный крем на лице.

Выбравшись, направлялась в кабинет офис-менеджера утрясать дела. Утрясала в прямом смысле: так что стены дрожали и стёкла в рамах тоненько позванивали. Затюканная менеджер убегала в туалет и тоненько рыдала, размазывая косметику.

– Это разве люди?! – поражалась Анжелика наедине с собой, пожимая плечами. – Не люди – овцы!

Как-то, было дело, Оленька заскочила в парикмахерскую «Анжелика». Её усадили на потёртый бархатный диванчик, напоили кофе с засохшими дешёвыми мармеладками. Потом пригласили в освободившееся кресло. Две минутки пощёлкали ножницами, прореживая чёлку и затылок. И весело объявили: «Три тысячи семьсот рублей».

Кассирша смотрела светлым немигающим взором, как удав. Оленька в прямом смысле стала терять сознание, всем телом навалилась на кассу. Она не возмутилась, не зарыдала, не закричала, что это грабёж среди бела дня, что ей ребёнка кормить нечем. Она больше всего боялась, что не хватит денег. Покорно полезла в сумку и вытрясла весь аванс. И ушла в полугипнозе. А кассирша смотрела вслед, не мигая, удавьим взглядом.

– Чудо! Нерпичья, пошита «таблеткой». Вот тут хвостики, хвостики… Вуалька усыпана бриллиантовой крошкой… Обалдеть.

Анжелика рассказывала, как пыталась раскрутить мужа (второго) на покупку новой шапки. Салонов с одноимённым названием тогда ещё не было. Была плохонькая парикмахерская на окраине города, пока что приносившая не прибыль, а сплошную головную боль.

– Зачем вам нужна была шапка? Сами рассказывали, что у вас их в гардероб не вмещалось, – не понимала Оля. – Моль разводить?

– Ай, тебе не понять, – отмахивалась Анжелика. – Ну, так вот: хотела мужа перед фактом поставить, чтоб раскошелился. У нас во дворе один ханурик жил, вечно на дозу искал. Я ему сказала: «Сегодня у подъезда подкарауль, когда из машины буду выходить. Сдёрни с моей головы норковую шапку – и делай ноги. Загонишь на барахолке – вот тебе доза, и не одна». Ему хорошо, и мне хорошо, верно? Заявлюсь домой, поставлю мужа перед фактом: шапку украли, нужна новая.

– И что, согласился твой наркоман?

– Согласился. Сначала, конечно, трусил, хныкал: догонят, мол, накостыляют, срок дадут… Стыдись, говорю, вон какая оглобля вымахала. У тебя ноги полтора метра – одним прыжком скроешься от преследования. Да и где ты видел, чтобы люди нынче за вором бегали? Где ты людей увидел? Не люди – овцы. Считай, шапка у тебя в кармане. А мужа я перед фактом поставлю.

– Ну и как, поставили?

– Нет!! Весь план провалился, блин, ты представляешь? То есть сначала всё шло, как договаривались. Он сдёрнул шапку – и дёру. Я – для вида – кричать. А ему какой-то прохожий идиот подножку поставил. Потом ещё два амбала откуда-то навалились. Наряд вызвали. «Женщина, это ваша шапка?…» Замели ханурика. Он на допросе про наш сговор с шапкой чистосердечно рассказал – не поверили, конечно. Всё отделение над ним ржало. Все шапочные дела в микрорайоне на него навесили.