Солнце на моих ногах - Дельфина Бертолон Страница 8

Маленькая проклинает Большую, так бы и прибила ее.

Моется. Не получает от этого никакого удовольствия. Стерилизует себя жавелевой водой.

Она живет на огромной круглой площади, где машины ползут как улитки. На переход тут можно угробить целые дни: ожидать зеленого света, переходить улицу в положенном месте, терпеливо пережидать красный, глядя на машины, опять переходить улицу, ожидать зеленый, переходить улицу, останавливаться на красный, смотреть на машины, и так далее до бесконечности. Но сегодня она торопится. На ней бежевое платье с рисунком как на ткани Жуи [4], ярко-синяя трикотажная жакетка и туфли-лодочки «Кэмел» без каблуков, которые для нее как домашние тапки – единственная обувь, которую она хотела бы носить. Понадобилось время, чтобы надеть все это. Ждать, переходить, ждать, переходить – слишком долго.

20 – Лионский вокзал – Вокзал Сен-Лазар.

Какая-то бабуля под вуалеткой напевает Happy Birthday to you своему карликовому пуделю. Тихонько, но все-таки. Песика зовут Джон-Джон; Маленькая задумывается: а сколько же ему лет?

Она пристально смотрит на ряд цветных, прямых, словно буква i, свечек, расставленных на овальном столе, вокруг которого они сидят – три мужчины и четыре женщины, безымянные и заурядные, похожие на наброски бесталанного художника. Все переговариваются между собой, окликают друг друга, жестикулируют, но Маленькая не слушает: она рассматривает голое помещение и камеру, которая следит за ней своим единственным глазом с неумолимостью циклопа-мутанта. Ее не предупредили об этой камере, и она чувствует себя преданной. Смуглая ведущая с желтыми волосами и фиолетовыми глазами, которые кажутся ей пластмассовыми, говорит, чтобы они называли ее Сандрой, и при каждом жесте звякает унизывающими ее запястья браслетами, блям-блям. Все, похоже, знакомы тут друг с другом, давние друзья, словно бабули в автобусе – Как дети, Бенуа, выпускные экзамены не так ли А что с этой операцией на толстой кишке Слушай, твой брат нашел себе работу Ну и лучше стало твоему коту? Можно подумать, что есть люди, которые только этим и занимаются в жизни, работают «потребителями». Она разглядывает браслеты на слишком загорелой коже, гладкие или в виде цепочек, из белого или желтого золота, с эмалью, из бакелита, с маленькими висюльками, медвежонок, груша, Эйфелева башня – подвижная и шумная как оркестр бижутерия. В стрессе от всеобщего гвалта она не знает, ни что ей делать, ни куда девать руки, в конце концов упирается ими в сиденье, и подушечки ее пальцев сразу же натыкаются на какую-то бесформенную липкую массу, жвачка, чужая слюна, она отдергивает ладони, но слишком поздно, надо бы помыть руки, ногти, отдраить, продезинфицировать, и тут Сандра торжественно встает, требуя тишины с немалым количеством позвякиваний и фиолетовых подмигиваний.

– Будучи гражданами, вы представляете собой маленький кусочек Франции, вы, каждый из вас. Здесь никто не ошибается, ни одно замечание не считается глупым, все ваши мнения нам интересны. Разумеется, мы имеем право спорить, не соглашаться друг с другом. Вот именно! Так что высказывайте все, что придет вам в голову, без колебаний, потому что, повторяю, здесь все правы.

Маленькая, нахмурившись, изучает цветные свечи, думая, хорошо или плохо место, где все правы. Ведущая начинает раздачу, брелоки брякают, словно подчеркивая ее жесты какими-то звукоподражательными словами, вибрирующими и магнетическими, и вскоре каждый сжимает в руке свечу с насаженным на нее картонным или пластиковым кружком кричащей расцветки.

Она озадаченно разглядывает свой стеариновый цилиндр, а остальные беседуют между собой, как в чайном салоне, отогнув мизинец и с вниманием на физиономии, потом все вместе ставят новый товар на стол. Сквозь потрескивающую туманность она различает Сандру, которая очищает свечи от обертки, как розовых креветок от панциря, и зажигает их одну за другой гигантской спичкой, словно позаимствованной из диснеевского мультфильма.

– Вот, ароматы сейчас станут полноценными. Через мгновение вы сможете отметить их запах так же, как вы отметили их упаковку по десять штук.

Маленькая спохватывается, что пока вообще ничего не отметила.

– Очень хорошо, теперь снова возьмите вашу свечу. Другую, наугад… Держите, мадемуазель, да, вы, на этот раз возьмите зеленую, она с яблоком. Ну, что вы об этом думаете?

Она думает о туалетном дезодоранте, о желеобразных конфетах, о генетически модифицированных продуктах, о кислотных дождях и нефтехимии. Думает, что это омерзительно. Но удовлетворяется бормотанием:

– Мне не слишком нравится.

Остальные уже потрясают своими свечками и выдают комментарии, целую кучу комментариев.

– О да, земляника, определенно! То есть чуточку противно, верно? Но я сейчас беременна, так что странно реагирую на запахи…

– Дайте-ка понюхать. Да, подтверждаю, это совершенно гнусно.

– Посмотрите на мою, она совсем не оплывает!

– А вот эта медленно горит, должно надолго хватить.

– Экономично!

– Корица, совершенно точно. Напоминает детство, мамины печеные яблоки…

– Мне очень нравится, что тут значок «био». Со всеми этими мерзостями, которыми приходится дышать каждый день… К сожалению, упаковка подкачала.

– Точно! Эти психоделические цветы – как-то безвкусно… И нарисованы бездарно…

– Отметьте это в вашей карточке, мсье. Именно такие замечания нас интересуют!

Маленькая даже не успела понять, как они к этому пришли, но все начинают вырезать картинки из старых журналов, «Вог-Мафусалем», «Мод & Траво», потом делать что-то вроде коллажа на большом девственном листе ватмана. Какой-то довольно странный тип в охотничьей куртке потрясает изображением сковородки, словно это святой Грааль; Сандра, брякая своими браслетами, весело хлопает в ладоши и восклицает с воодушевлением:

– Да, так, прекрасно! Придумайте рекламный плакат для этой свечи, дайте волю вашему творческому воображению…

Следуя общему порыву, Маленькая берет ножницы и вырезает сигарету, торчащую изо рта фотомодели. Нерешительно встает и наклеивает ее на лист возле других фото с помощью тюбика белого клея.

– Да! Превосходно, мадемуазель, это ведь действительно антитабачные свечи!

Она уже забыла детский сад, но воображает, что собрания потребителей немного на него похожи. Ей протягивают шестьдесят евро наличными. Она не думает, что ей позвонят еще раз.

Она покидает билдинг, стеклянную коробку величиной с город, шагая меж стенок своей собственной, невидимой. Остальные потребители продолжают болтать, оставшись далеко позади. Что они еще могут рассказать друг другу после всего этого? Быть может, обмениваются благонамеренными планами, выдумывают способ играючи заработать деньги, закрыть конец месяца, превозмочь кризис… Она ускоряет шаг. В кармане ее жакетки похрустывают, словно насекомые, новехонькие купюры.