Жизненный план - Лори Спилман Страница 8

Проведя три часа в «Аон-центре», иду, спотыкаясь, эмоции вспыхивают и затухают, напоминая метеоритный дождь. Шок. Отчаяние. Ярость. Печаль. Толкаю дверь и выхожу из здания, направляюсь к машине.

— Один-тринадцать Астор-стрит, — говорю водителю.

Маленький красный блокнот. Мне необходим маленький красный блокнот! Сегодня я чувствую себя сильнее — намного сильнее — я готова прочитать мамин дневник. Возможно, там она объяснит, почему решила со мной так поступить. Может, это вовсе не дневник, а, например, старый ежедневник, и я узнаю, что дело маминой жизни было на грани финансового краха, поэтому она оставила его не мне. В любом случае в этом блокноте я найду объяснения.

Когда машина останавливается у обочины, выхожу, распахиваю тяжелые железные ворота и несусь к ступенькам крыльца. Даже не подумав снять туфли, спешу вверх по лестнице прямо в мамину спальню.

Глаза забегали по залитой солнцем комнате. На комоде только лампа и шкатулка с драгоценностями. Ящики пусты. Открываю дверь встроенного шкафа, но там ничего нет. Поочередно залезаю в ящики прикроватных тумбочек.

Где же она? Несусь к бюро, но нахожу лишь визитки, ручки и печати. В душе нарастает паника. Черт возьми, куда я дела этот блокнот? Достала из шкафа и положила… куда? На кровать? Да. Или нет? Сердце заходится. Как я могла быть такой беспечной? Верчусь, оглядывая комнату. Сжимаю руками голову. Господи, что я могла сделать с этим дневником? Память походит на темное размытое пятно. Я умудрилась так напиться, что забыла и ранее произошедшие события? Стоп! Он был у меня в руках, когда я упала с лестницы? Вылетаю из комнаты и несусь вниз.

Через два часа, проверив все ящики в доме, все тумбочки и шкафы, даже мусорное ведро, я прихожу к выводу, что маминой записной книжки нигде нет. В состоянии близком к истерике я звоню родственникам, но никто из них не имеет понятия, о чем я спрашиваю. Падаю на диван и закрываю лицо руками. Боже, помоги мне, я потеряла поддержку, наследство и последний подарок моей матери. Возможно ли пасть еще ниже?

Когда в среду утром звонит будильник, просыпаюсь в блаженном состоянии отсутствия малейших воспоминаний о произошедшем вчера кошмаре. Вытягиваю руку над прикроватной тумбочкой, нащупываю кнопку и жму. Звонок затихает. Переворачиваюсь на спину и вознаграждаю себя еще минуткой отдыха с закрытыми глазами. В одно мгновение наваливается лавина воспоминаний. Глаза распахиваются сами собой, тело сковывает страх.

Мама умерла.

Кэтрин возглавила «Боулингер косметик».

А я должна разрушить свою жизнь.

Слоновья тяжесть придавливает грудь, с трудом делаю вдох. Как я буду смотреть в глаза коллегам и начальству, когда теперь все знают, что мама мне не доверяет?

Сердце рвется наружу, приподнимаюсь на локте. Сквозняком с чердака приносит аромат осени. Хлопаю глазами, чтобы привыкнуть к темноте. Я не смогу. Не смогу вернуться на работу. Откидываюсь на подушки и разглядываю металлические трубы под потолком.

Но выбора нет. Когда вчера, после встречи с Мидаром, я не появилась, новая начальница позвонила мне и настояла на встрече сегодня утром. И как бы я ни хотела послать Кэтрин — женщину, которой доверят мама, — к черту, лишенная наследства, я вынуждена работать.

Свешиваю ноги с кровати. Осторожно, чтобы не разбудить Эндрю, натягиваю махровый халат и в этот момент понимаю, что он уже встал. Еще нет пяти, а мой в высшей степени дисциплинированный парень встал и отправился на пробежку. Вот так вот. Запахиваю халат и шлепаю босиком по дубовому полу и вниз по металлической лестнице.

С чашкой кофе забираюсь с ногами на диван в гостиной и разворачиваю «Трибюн». Очередной скандал в мэрии, коррумпированные чиновники, но ничего того, что могло бы отвлечь меня от предстоящего дня. Будут ли коллеги выражать мне сочувствие и говорить, как несправедливо было мамино решение? Открываю страницу с кроссвордом и ерзаю в поисках карандаша. Или офис взорвется аплодисментами в восторге от нового решения? С губ слетает стон. Я должна расправить плечи, высоко поднять голову и заставить всех поверить, что идея сделать Кэтрин президентом компании исходила от меня.

О, мама, почему ты так со мной поступила?

В горле встает ком, проталкиваю его с кофе. Сегодня нет времени для печали, спасибо за это Кэтрин и чертовой встрече. Она считает, ей удалось все скрыть, но я-то знаю, чего она хочет. Сегодня она торжественно предложит мне свою старую должность вице-президента в обмен на милостивое к ней отношение и полное повиновение. Однако она ошибается, если думает, что я приму любое ее предложение с радостью. Теперь, когда я лишена наследства, мне нужна чертовски хорошо оплачиваемая должность.

Поджатые губы вытягиваются в улыбке, когда в дверях появляется Эндрю — спортивные шорты и футболка «Чикаго кабз» мокры от пота. Он проводит рукой по влажным волосам и хмурится, взглянув на черные пластиковые часы.

Встаю с дивана.

— Доброе утро, милый. Как побегал?

— Не очень. А ты опять отлыниваешь от работы?

Чувство вины пронзает до самых кишок.

— Да. Совсем нет сил.

Он наклоняется, чтобы развязать шнурки.

— Уже прошло пять дней. Лучше не позволять себе распускаться окончательно.

Он направляется в прачечную, а я иду варить кофе. Когда возвращаюсь с чашкой, его подтянутое, стройное тело уже лежит на диване. На нем спортивные штаны и чистая футболка, в руках не законченный мной кроссворд.

— Помочь? — сажусь и прижимаюсь к его плечу.

Не отрываясь от газеты, Эндрю берет из моих рук чашку и пишет «быр». Вглядываюсь в номер 12 по вертикали: «Денежная единица Эфиопии». Впечатляет.

— Четырнадцать по горизонтали… — бормочу я, радуясь возможности продемонстрировать свой интеллект. — Столица «штата сокровищ»… [4]думаю, Хелена.

— Знаю. — Задумавшись, Эндрю упирается карандашом в лоб.

Как долго мы разгадываем этот кроссворд? Лежим на одной подушке, ломаем голову и потягиваем кофе. Время от времени, когда я отвечаю на особенно сложный вопрос, Эндрю целует меня и говорит, что восхищается моими мозгами.

Собираюсь уходить, но задерживаюсь на полпути к лестнице.

— Эндрю?