И в беде мы полюбим друг друга - Тьерри Коэн Страница 79

Стоп!.. Я отклонилась в сторону. Мне надо рассказывать об Алисе, а я все о себе да о себе. Но нельзя не согласиться, что и это событие имеет к ней прямое отношение. Как-никак это письмо побочный (и какой чудесный!) эффект той самой отвратительной истории, в какую угодила моя подруга.

И во время очередного свидания с Алисой, после того как я ее крепко обняла, я сразу же рассказала ей о письме и обещании моего обожаемого автора со мной увидеться. Алиса засияла.

– Может, все это имело свой смысл? – насмешливо произнесла она. – Может, все случилось для того, чтобы твоя мечта исполнилась?

– Не уверена, моя ласточка, что даже ты согласна ради моей мечты сидеть в тюрьме, – ответила я ей. – Лично я, и говорю это тебе с полной ответственностью, с удовольствием обошлась бы без своего счастья и продолжала бы мечтать.

Моя девочка выглядела плохо. Она побледнела, похудела, под глазами у нее были синяки, волосы собраны кое-как, спортивный костюм – мешок мешком. В общем, страшно смотреть. Но, как ни странно, чувствовала она себя очень даже бодро.

– Здесь у меня появилось время подумать. Я много читаю. Открываю сама себя.

– Что ты имеешь в виду?

– Я пересматриваю свою жизнь, и у меня нет другого выбора, кроме как посмотреть в лицо своим ошибкам и своим травмам. Раньше, как только я вспоминала что-то горькое, я старалась прогнать это воспоминание, занять себя чем-нибудь. Здесь я никуда не могу сбежать.

– Так. Я поняла. И это тебе на пользу?

– Знаешь, как ни странно, но плохая история может кончиться хорошо.

– Антуан?

Тут ее лицо снова осветилось улыбкой.

– Да, Антуан. Но не только из-за его отношения. Хорошо знать, что он есть на самом деле. Хорошо, что можно представлять себе будущее, и оно – не туман и не дым. Понимаешь?

Алиса сказала мне, что написала Антуану письмо.

– Ты же знаешь, раньше я никогда бы не решилась написать ему. А теперь не составило никакого труда. Показалось совершенно естественным.

– Он тебе ответил?

– Да. Написал замечательное письмо. То, что он говорит обо мне… меня волнует. Написал, что будет меня ждать. Хочет, чтобы мы узнали друг друга, обмениваясь письмами. Чтобы каждый из нас делился чем-то своим, как мы делились бы при встречах. Мне кажется, это очень хорошая идея… и она меня будоражит. У меня здесь начнется совсем другая жизнь.

– Отличная новость, котеночек! (Я просто обожала этого парня!)

– Конечно, вот только…

– Только что?

– Если я останусь здесь надолго? Ему не надоест? Он в самом деле меня дождется?

– Он же не юнец с ветром в голове! Он взрослый человек, знает, чего хочет, и он любит тебя. А потом, ты не останешься здесь надолго. Я уверена, что суд проявит к тебе милосердие.

Я сказала Алисе, что план, который мы привели в действие, приносит отличные результаты. И еще сообщила ей новости о месье Бодрю.

– Старикан в восторге. Недавно он давал интервью и сказал, что в некотором смысле считает себя твоим защитником.

– Ему самому ничего не грозит? – забеспокоилась Алиса, хотя я ее насмешила.

– Ничего. Он же дал тебе коллекционный экземпляр, совершенно безопасный. Он не мог предположить, как ты им воспользуешься. Но надо было видеть, как он позировал перед фотографами.

Алиса засмеялась.

– Здесь с тобой нормально обращаются?

– Да, не беспокойся.

– Как это мне не беспокоиться, когда о тюремной жизни я знаю только из «Побега» ^[48] и из «Оранжевый – хит сезона» ^[49].

– Надзирательницы со мной вежливы. Заключенные меня приняли.

– А каких-нибудь попыток… угрожающих? – спросила я. – Вечером или в душе? Ты же знаешь, что рассказывают про женщин, когда они долго находятся в заключении…

– Нет, ничего подобного нет, успокойся, – сказала мне Алиса с улыбкой. – Девочки относятся ко мне с уважением, кое-кто даже героиней считает. Смешно, да? После полной незаметности вдруг стать символом борьбы против всевластия СМИ и денег.

– Там, на воле, то же самое.

– Прости, что тебе тоже досталось. А ты так дорожишь тишиной и покоем.

– Не извиняйся. Я тебе больше скажу: мне понравилось. Так что, как видишь, я тоже в себе открываю что-то новенькое.

– И ты все еще носишь этот ужасный шарф?

Я театральным жестом взяла конец зелено-сине-розового шарфа со звездочками и закинула его за спину.

– Понимаешь, я обратила внимание, что многие из тех, кто хочет быть узнаваемым, находит для себя отличительный знак: необычную стрижку, шляпу, красный шарф… Это черта их стиля, или, если хочешь, опознавательный сигнал для прохожих на улице. Так вот, мне нравится, чтобы меня узнавали, останавливали, спрашивали, как у тебя дела, желали нам с тобой удачи. Говорю тебе, я изменилась.

Алиса снова рассмеялась и обняла меня. Ей точно стало лучше. Конечно, она не совсем оправилась от пережитого стресса, но я видела: она стала тверже, определеннее. Из всего этого безобразия понемногу рождалась новая Алиса.

А заодно с ней и новая Сандрина.