Дневник плохой мамаши - Кейт Лонг Страница 76

— Да иди ты! — Я шутливо на нее замахнулась. — Из меня выйдет отличный студент. И нечего рожи корчить. Тут нет ничего смешного. Между прочим, оказывается, таких, как я, тысячи. Просто я никогда об этом серьезно не думала, все равно денег не было. Но как только Дэниел сказал… Господи, Шарлотта! Все еще не верится!.. Надо еще разобраться с долгами, с кредитами в магазинах и каталогах…

— Заплатить за мой компьютер.

— Да, и за компьютер тоже. Но все равно хватит на педагогический курс в университете в Манчестере, и на твой университет тоже хватит. Можешь выбрать любой, какой захочешь. Шарлотта, ты должна получить образование.

Во мне просто кипела энергия. Теперь я готова вступить в новое тысячелетие, о котором столько говорят.

— Ну, я никогда и не собиралась забрасывать учебу, — немного высокомерно ответила она. — Но я могу взять кредит.

— Я сейчас в тебя бокал брошу! Не будь дурой! Зачем влезать в долги, если есть столько денег? И ко всему мы можем найти Уиллу лучшие ясли. Если ты не против.

— Конечно нет! И вообще, что ты меня спрашиваешь? Тебе же придется возиться с нашим маленьким лордом, раз я уеду учиться. — Она провела рукой по волосам и вздохнула. — Боже мой, мама, это звучит бредово, но ведь десяти тысяч не хватит?

Я глотнула вина.

— На все, разумеется, не хватит. Но начало будет положено.

— Папе расскажем? Он же с нами поделился, когда без всякой причины потребовал компенсацию от какой-то компании.

— Ничего он не поделился. Правда, не по своей вине. Он должен был получить несколько тысяч, но почти все пришлось выплатить страховой компании, защищавшей его интересы. Так ему и надо. Будет знать, как рисовать синяки тенями. Нет, мы ему пока ничего не скажем. Хотя он, конечно, только порадуется, что ты сможешь получить образование. Он так гордится тобой. Даже несмотря на то, что побаивается.

Шарлотта скинула тапочки, легла на диван и положила ноги мне на колени, как не делала с раннего детства. Всего полгода назад она бы ни за что не отважилась на такой простой, добрый жест. Тогда мы друг друга терпеть не могли. Я посмотрела на ее беленькие юные пальчики. На секунду мне представилось, как я поднимаю за ручки маленькую Шарлотту. Ее пухлые ножки упираются в мои голые ноги. Она хихикает, вертит головой. Чистая кожа невинного ребенка. Маленький поросеночек!

Я стряхнула видение.

— Чего я не понимаю, — говорила она, — так это почему с нами не связались? Или у них, как в лотереях — сам изволь узнавать, выиграл или нет?

Я обхватила ладонями ее ступни. Он взвизгнула и дернулась. Невероятно, что мы снова можем сидеть вот так. Мне хотелось крепко-крепко обнять ее, поблагодарить за то, что она была таким прекрасным ребенком, но ведь она подумает, что я спятила.

— Да, я тоже не поняла. Они должны были нам написать. По крайней мере одно письмо должно было прийти прошлой осенью. Интересно, куда оно делось?

Бабушка в кресле причмокнула и что-то пробормотала. Шарлотта бросила на нее быстрый взгляд и снова повернулась ко мне и сделала отчаянное лицо.

— Господи, мама! Да она могла сделать с ним все, что угодно! Засунуть в тостер, под ковер, за шкаф… — Она вдруг хихикнула. — Кто знает, может, они посылали нам целыми пачками эти «Поздравляем, вы выиграли!», а она распихивала их по углам одно за другим.

Такое ощущение, что у нас щель для писем караулит бешеная собака. Страшно подумать, сколько важных писем не попало к нам в руки за эти годы? С другой стороны, они могли бы позвонить…

— Может, и звонили. Но она не брала трубку.

Шарлотта стукнула себя по лбу.

— И если мы пропустили несколько звонков…

— Они не будут звонить вечно. Как сказал Дэниел, десятки тысяч людей не приходят за своими призами.

— И что, у них у всех бабушки пожирают письма? Десять тысяч сумасшедших бабушек?

— Может быть. — Я подумала о том, что с нового года бабушка будет жить в «Мэйфилде». Когда накатывают воспоминания, кажется, что грудь придавливает тяжелая семейная Библия. — Ладно, по крайней мере, с этой проблемой мы больше не столкнемся.

Вечером, когда бабушка уже вернулась в больницу, пришел Лео. Я рассказала ему про выигрыш. Вообще-то не собиралась, но как-то само получилось. Он за нас порадовался. Хороший он все-таки человек.

* * *

Деньги, конечно, не могут решить все проблемы.

Странно было оставлять бабушку в приюте. Мы помогли ей устроиться в ее комнате — уютной, с эркером. Дерево под окном почти полностью загораживает ветками автостоянку. Мы выложили ее вещи в комод, поставили на полочки разные безделушки, у кровати — тапочки. Она не много взяла с собой. На тумбочке с одной стороны кровати большая фотография Уилла, с другой — мамина свадебная фотография, но главная ценность — увеличенное фото бабушки и дедушки в форме. Им лет по двадцать. На ней белые чулки и черные туфли с ремешками, волосы прямые до плеч. Она смотрит в объектив, едва заметно улыбаясь, как будто что-то задумала. Он обнимает ее за плечи и с робкой улыбкой смотрит на нее. Ноги он вытянул. Четко виден каждый гвоздик в подошве. Какие же они молодые!

— Мам, ты тут сможешь наблюдать за птичками.

— Да.

Когда мы уходили, она сидела на кровати, как всеми покинутый ребенок. Смотрительница пыталась занять ее разговором, но бабушка не обращала на нее внимания.

— Я этого не вынесу, — проговорила мама, прислоняясь к косяку.

— Идем. Пока ты все не испортила. Подождем пару недель, если ей тут не понравится, придумаем что-нибудь другое. И доктор сказал, что это лучший дом престарелых, какой только можно найти. — Я потянула ее за рукав прочь по коридору. Нам навстречу, размахивая хвостом, пробежал Берти. Я скрестила пальцы, загадала. Он вбежал в бабушкину комнату.

— Мне нужно что-нибудь выпить, сказала мама.

— А как же Дебби?

— Я ей сказала, что мы вернемся в полтретьего, а еще только начало второго. И если Уильям станет капризничать, она всегда может позвонить мне на мобильный.

Мы нашли бар и целый час просидели там: две женщины и бутылка «Шардоннэ».

* * *

Шарлотта мне всю плешь проела. Она хотела, чтобы я заполнила родословное древо Уильяма в начале «Дневника ребенка». Дальше трех поколений я ничего не могла сказать, поэтому посоветовала ей обратиться к бабусе.

— Раз уж тебе так интересно, возьми старые фотографии, которые лежат в обувной коробке, и поспрашивай ее. Я давно хотела их подписать. А Уильяма оставь со мной, а то вы не сможете нормально поговорить.

Вернулась она довольная по уши.

— Мама, ну там и приключения! Они объявили тревогу из-за того, что одной старушке показалось, что ее друг проглотил кусочек трута. Вызвали «скорую», врача, стали носиться, искать пособие по оказанию первой помощи, спорили, надо ли, чтобы его вырвало, или нет. В итоге оказалось, что это была шоколадная конфета. Смотрительница еще долго не могла прийти в себя. Она говорит, что в «Мэйфилде» не соскучишься.