Плывущая женщина, тонущий мужчина - Масахико Симада Страница 73

На корабле на меня смотрят как на представителя мелкой буржуазии, обреченной уйти со сцены истории. Они заявляют, что японцы выполнили свою миссию. Я насильно прикован к реальности, соответствующей их представлению о будущем. Брюс Ли учит, что тот, кто хочет выжить в грядущем мире, должен скитаться как беженец, воевать как солдат, предавать друзей и изменять себе. Или же получать удовольствие от унижений. Б конце концов я выбрал путь мазохизма. Вынужден во всеуслышание признать – это всегда было моим заветным желанием. Хорошо это или плохо, но ныне я живу той самой новой жизнью, о которой смутно грезил еще до того, как судьба привела меня на корабль. Если Брюс Ли будет управлять этим кораблем, разбрасывая семена войны по всему миру, я намерен, хоронясь в женском туалете и не участвуя в его войне, продолжать вести свой собственный бой. Как если бы, покинув Японию, я осуществлял на практике «отказ от войны», провозглашенный японской конституцией, но еще больше это напоминает принцип ненасильственного сопротивления Ганди.

Вот она какая, моя новая жизнь, расцветшая на почве моего полнейшего бесправия! Такой, как я есть – японец, мужчина, мелкий буржуа, наделенный здоровьем, я обречен быть объектом последовательной дискриминации. Напротив, беженцы, нищие, женщины, гомосексуалисты, наркоманы, преступники служат на этом корабле с немалой выгодой для себя. Ведь провозгласил же Брюс Ли, что именно эти и им подобные будут в ближайшем будущем заправлять мировым капитализмом. В своем бахвальстве он доходит до того, что заявляет: «Я верчу миром!», но в действительности, сойди он с корабля, тотчас превратится в беспомощного теленка. Для него этот крошечный корабль заключает в себе весь мир. У него есть хозяева на берегу, и он всего лишь исполняет их приказы. Хозяев, перед которыми он должен гнуть спину, не один и не два. Каждый, кто плывет на этом корабле, знает, что за фасадом провозглашаемой им революции сложно переплелись интересы ЦРУ, Пекина, русской мафии и скинхедов, наркокартелей Центральной и Южной Америки и исламских фундаменталистов. Мир не так прост, как полагает Брюс Ли. Если вообразить, что мир – это сложное сплетение, подобное персидскому ковру, когда-нибудь Брюса Ли сощипнут, точно свалявшийся катышек.

Господа, которые плетут этот сложный, чудовищный узор, также действуют не по своей прихоти. Связанные взаимными договоренностями, они должны все время поступать с оглядкой, чтобы не нанести ущерб друг другу. В действительности никто не знает, о чем грезит История. Мы лишь бездумно рассчитываем сиюминутную выгоду, то делая шаг вперед, то отступая. И горе тому, кто неверно оценит направление «течения». Подозреваю, что в последнее время Брюс Ли несколько разминулся с «течением». Виновата Аои. Я же, напротив, пусть против воли, оказался на гребне волны. Но Аои на все это наплевать, лишь бы нежиться под лучами тихоокеанского солнца.

Став жертвой издевательств, я похоронил себя прежнего и теперь волей-неволей все больше уподобляюсь здешней братве. Именно ради этого мне преподали урок унижений, загнав в туалет и превратив в «человека-свинью». Короче, это и есть падение, ниже которого некуда пасть.

До этого положения меня низвела Аои, но и она же с радостью взяла меня под свою опеку. Она как будто с самого начала знала, как все будет, и, видя ее невозмутимое спокойствие, я невольно прихожу к выводу, что, как бы там ни было, все к лучшему. Она и любовницей Брюса Ли стала потому, что у нее так сильно развит нюх на будущее.

Кстати, я задумался, что для Аои означает гибель? Сточки зрения отдельных людей и народов, гибель означает катастрофу, несущую боль и унижение, но в масштабах всего мира, включающего и отдельных людей, и целые страны, гибель, может статься, всего лишь незначительное явление, не стоящее упоминания. Люди запросто рассуждают о «конце мира», но у мира нет конца. Конечным видится лишь собственное «я» и то, что непосредственно его окружает. Точно так же, возможно, для Аои не существует конца, а гибель, как месячные, периодически приходит и уходит.

Как бы там ни было, я научился беззаботно плыть по волнам ее «бессознательного». Я могу с ухмылкой, покорно сносить положение «человека-свиньи» потому, что мне доступны ее ласки. Я точно обернут огромной морской губкой, теплой и склизкой. И не я один. Аои не скупясь изливает свое сладостно-свербящее тепло и на Брюса Ли. До моего слуха доходят перешептывания гвардейцев, что «в последнее время Брюс Ли стал тряпкой». Есть и такие, что, посмеиваясь, шутят: «Пора низам брать верхи». Все отчетливей признаки того, что эта шутка может скоро стать реальностью. Развязав революцию и войну в морях Азии, Брюс Ли, возможно, готовится встретить гибель на груди у Аои. Его гибель, так же как и в моем случае, будет по поговорке – что посеешь, то и пожнешь. Брюса Ли погубят принципы революции и войны, которые он сам изобрел, его предадут гвардейцы, которых он сам же и набрал. В этой неотвратимой логике нет ничьей вины. Ныне я уже не испытываю к Брюсу Ли ненависти. Видя, как он, подобно мне зачарованный любовью Аои, беззаботно соскальзывает к гибели, остается только его пожалеть.

Татьяна готова на все, лишь бы изгнать свою соперницу на звание богини судьбы. Давеча она заглянула ко мне и сказала, что я могу сойти с корабля вместе с «этой девкой». Но даже в моем нынешнем положении я хотел бы еще какое-то время понаблюдать, как будет развиваться дальше затеянная ими революционная война, поэтому отказался.

– Не хочешь? – удивилась она. – Тогда я сама разорву эту проклятую связь! – И замахнулась ножом.

На что я сказал:

– Я уже один раз умер. Найдется ли у тебя смелость убить мертвеца?

Она, дыша перегаром, похвалила меня:

– Даже пленник-японец не обделен юмором.

Следующая ее фраза замечательна:

– Мы все умрем. Чуть раньше, чуть позже, вот и вся разница. Убийство не является тяжким преступлением, оно всего лишь ускоряет бег времени.

Я сказал ей в утешение:

– Если бы все думали, как ты, проблема с перенаселением была б давно решена. Наверно, ты сама жаждешь смерти. Если считаешь, что убийство не является тяжким преступлением, не жалуйся, когда кому-нибудь взбредет в голову покуситься на твою жизнь.

– Убивать поодиночке, – сказала Татьяна со вздохом, – слишком муторно. Одна головная боль. А ты, как я погляжу, понимаешь мою тоску! Для мужика ты слишком хорош. Дай время, я тебя облагодетельствую.

Это означало, что мне отрежут яйца. Улыбнувшись, я ответил:

– Какой тебе прок, если я стану евнухом? Все равно меня и Брюса Ли уже кастрировала Аои.

– Когда ты станешь евнухом, – сказала Татьяна ласково, – ты возненавидишь весь мир. Тогда ты еще лучше сможешь понять мои чувства. Я ведь тоже когда-то была мужчиной.

После я спросил у Аои, и она рассказала, что Татьяна до двенадцати лет носила имя Александр. Будучи сиротой, Саша вступил в банду грабителей, орудовавших в Сибири, на его совести немало человеческих жизней. В тринадцать лет он допустил грубый промах, по ошибке убив не того человека, в наказание ему отрезали яйца. Переправившись в Америку, он сменил имя на Татьяну и, кажется по настоянию Брюса Ли, сделал операцию по перемене пола, ту, при которой член вживляют в промежность, вывернув наизнанку. На корабле его принимают за женщину. Возможно, это покажется преувеличением, но он чуть ли не собирается повторить великий поход евнуха Чжэн Хэ. [33]