У стен Малапаги - Рохлин Борис Страница 72

Всё так и есть. На самом деле. Без фальши. Не люблю. Если переживаю, то примесь отсутствует. Уговариваю только, не перейти и не переборщить. Избыточное раздражает и коробит. Печаль от души, но глубоко ликую. Такой штрих!

Конечно, жестоко. Согласен. Житейская точка зрения не чужда. Семья: муж, дети. Всех знаю, ко всем хорошо. Но вышла из колеи. Сделать ничего нельзя. Помог впоследствии. Деньгами не люблю. Есть и не жалко. Но зачем? Какой прок? Советами. В трудные времена важнее. Странная у поэтов судьба. Незавидная. Но привлекает. Я — энтомолог-любитель. Они бабочки. Соответственно и распределены роли. К тому же считаю себя биографом и издателем. По справедливости и скромность здесь излишня. Кому как не мне и быть. Застенчивость и моральные лабиринты только вредят пониманию и передаче подлинного.

Доверчивы и сами идут. Но надо уметь. Не каждому дано. Мне от рождения.

Минуют разрешённые переходы, идут на красный. В этом суть. Не по правилам и не хотят знать. Иначе прекратится и строчки не смогут. Чистый эгоизм. Понятен и признаю.

Вот один. Хорошо знал. Оставил немного, но. Пребывал у окна и созерцал городской. Возможно, задумался. Новая строфа. Увлёкся, ловил следующую. Перегнул позвоночник. Чуть больше, чем следует. И нет. Разбился. Насмерть и сразу. Не скажу, знал, что так именно. Но догадывался. Своей не дано.

У поэтов всегда так. Это и есть их. Остальные — цех, мастера, фон. Не более. Литературный быт и способствует пейзажу. Нужны для полноты и жужжания. Создавать равномерный в ушных современников. И искажать подлинную. Всегдашний шум набегающей на отмель.

А картина другая и нет перспективы. Детский рисунок гения или идиота. Пребываю в убеждении, что одно и то же. Я её представлю, когда придёт срок. Кое-кто ещё жив и пишет. Не всегда совпадает. Надо успеть. Собрать и сохранить. Поэтому без отдыха и выходных. С ними и о них постоянно. Да и служба. Есть обязанности и не позволяет расслабиться.

Как узнаю о случившемся, сразу не мешкая. Бывает нередко. И знаю заранее, но не обходится без неожиданностей. Например, покончил с собой или несчастный выстрел на охоте. Не тем было заряжено. Ожидал, предчувствовал, предостерегал. Но когда, как, где? Не всегда угадаешь и не занимаюсь.

Бегу сразу, в любое. На месте жительства первый. Если имелось. Стараюсь взять. На память и для биографии. Мелочи. Галстук, запонку, зубную щётку, пуговицу, зонтик. Последнюю записку или строчку на клочке газетной. Что-нибудь интимное и близкое, что было постоянно рядом. Носили, пользовались. Атмосфера и воссоздать.

У поэтесс набор возможностей богаче и разнообразнее. И более лично. Бывает и отсутствие, когда нищета и стоицизм довлеют. Но нахожу. С пустыми никогда. Без мелочей не получится.

Например, подтяжки. Ерунда, а как много говорят. Сам факт. А цвет, износ, величина. Редко, но бывают. Не упускаю случая. Однажды повезло: часы без ремешка и давно остановились. На ходу и в исправном состоянии. Перестал заводить, потерял интерес к текущему. Деталь стоит романа. Вот он. Готов. Разве добавить несколько строк. На полях.

Был один случай. Редкий даже для них. Абсолютная пустота. Но нашёл. Взял носки. Резинки перерезаны. Носил без. Сразу образ: слабое кровообращение, от резинок следы, врезаются, натирают, покраснение и больно. Замедлялось движение красных. Берёг сосуды и сохранял В неприкосновенности. А зачем? Однажды оказались ни к чему. Не до. И вдребезги. Кто мог знать? Всего не предугадаешь.

Я их всех люблю. И живых, и нет. Звучит не совсем, но так есть. Сложное чувство и трудно передать. Иногда, так всех бы собственными. Когда возникает, раздражён. Не понимаю причины. Нет оснований. В каком-то смысле кормят и красивая жизнь. Не у них. У меня. И, однако, зависть? Произношу спокойно, растягивая гласные. Хочу почувствовать вкус.

Моя жизнь прекрасна. Я сам её сделал. Сам предложился. Ещё в юности. Сознательно. Хотел. Преодолел препятствия. Были. Проверки и собеседования. Комната погружена в, и свет настольной в морду. Собеседника не вижу. Догадываюсь, что есть. Слышу вопросы и готов отвечать. Острил про себя по этому поводу, но понимал необходимость. Начал хорошо ещё не принятый. Дал объективные характеристики на окружающих. Позднее обвиняли, что испортил жизнь. Не понимаю, что значит испортил. Без меня было бы то же. Только обвинять некого. А так есть на кого. Уже полегчало.

Были точны и остались довольны. Принят и определён к делу. Почти сразу. Задержка из-за двухгодичных. Таков порядок. Склонность и талант от природы. Признают. Но требуются спецзнания и навыки. Закончил блестяще. Лучший курса. И сразу Европа и тихая провинциальная на морском берегу. Журналист и вхож. Проявил и там. Не скучал и достиг. Срок краткий. Другим на жизнь. Какая уж там зависть. Смешно. Не прогадал и не жалею. Сделал от сердца. Не без надежды на бутерброд. С икрой, и ежедневно.

После тихой были и более шумные, и без царя в голове. Перемещался и побывал в разных. Сейчас осел. Собрал библиотеку, лучшую в родном и любимом. Одет со вкусом, стрижен ёжиком, машина последней. Взял запущенный особнячок. Привёл в вид. Любуюсь и душа ликует.

Но по временам. Нападает и меланхолия. Окружающее чёрной и сплин. Сплинирую иногда надолго. Исчезаю с поверхности и провожу время в укромных. Грязь и скотство, но смешное, почти детское. Отхожу и снова в форме. Сожалею об одном. Теряю из вида. Поле зрения другое, они в него не попадают. Знают о моём недуге. Не скрываю. Сочувствуют и прибавляет доверия. О лекарстве, которым лечусь, не догадываются и не посвящаю. Нет худа без добра. Правильно сказано. Относится к вечным.

Говорю на нескольких. Знаю всех современных. Разумеется, отечественных. Посторонние не интересуют. Достойных немного. Но так было всегда. Нынешнее не исключение. Память феноменальна от рождения. Служба отточила до. Тем более поэзия. Запомнить легко. Забыть трудно.

Без меня не могут и приобщают к мелочам своей жизни. Доверенное лицо. И всё-таки, всё-таки. Временами осадок и изжога. Я у портного. Они в ширпотребе. Нередко со складов второй мировой. Пьянь, грязь, запустение и гонор. Войти страшно. Обвалится потолок или дверь с петель. О книгах не говорю. Не библиофилы и презирают страстишку. Зашёл как-то к одному. Ночной горшок у тумбочки. Единственное, что осталось после семейной драмы. Сбежала в середине дня с двухлетним отпрыском. От такой жизни и с трёхмесячным упорхнёшь. Канализация отказала и нет воды. На тумбочке томик Валери. Лежит одетый и в ботинках. Укрылся тряпьём с головой. Страшно дотронуться. Брезглив. Говорит, жду Нобелевской. Поэт огромный, бесконечный. Знаю. Но завидовать?!

Пришёл в раздражение. Ишь, Нобелевской захотел. Так и вылил бы на голову. Поползновение было, но сдержался. Потом самому было смешно. И удивлён приступом. Прав и не прав. Нарушают всё и не нужны. А без них не могу. Привычка? Бывает чувство странное и забавное. Если они все вымрут, ни одного не, откажешься продолжать. Завязан на них и живу ими.

Все они одинаковы. По-другому никак и только на своём. Оттого и подлинные. Результаты блистательны. Конец один. Завидовать не приходится. Твержу часто и уверяю себя. Оставляют буквы, слова и забвение. Бессмертие на небесах, как и браки. Сожалеть не о чем. И никогда этим не занимаюсь.