Любовный недуг - Анхелес Мастретта Страница 70

– А как вы стали специалистом по холодильникам? – спросила Эмилия сеньора с баулами.

– Я специалист по книгам, – ответил он. – Меня зовут Игнасио Карденаль. Счастлив познакомиться, – сказал он, склонившись к руке Эмилии.

– Эмилия Саури, к вашим услугам, – сказала Эмилия.

– К моим услугам? Будьте осторожны со словами.

– Это просто вежливая фраза, как «очень приятно», – объяснила Эмилия, смущенная манерами странного сеньора.

– Я приехал из Испании, – сказал сеньор Карденаль. – А там это понимают совсем по-другому.

– Тогда я беру свои слова обратно.

– В этом вы похожи на испанку.

– А я – помесь, – сказала Эмилия.

– Хорошая помесь, – ответил Карденаль. – А все остальные здесь тоже такие?

– Всего понемногу. Как в энциклопедиях, – сказала Эмилия.

– Вы разбираетесь в энциклопедиях?

– У моего отца есть одна, которую он мне завещал при жизни. Но я не люблю ее так, как вы свои книги. Я оставляю ее дома, когда уезжаю.

– Вы плохо делаете. Видите, какие они полезные?

– Они всегда помогают?

– Кроме случаев, когда нужно продать их, но я попал в неудачное время, все помешались на революции. Сейчас никто и ничего не покупает для досуга. А министр, который пригласил меня, сбежал.

И этот вежливый испанец с интеллигентными манерами рассказал Эмилии, что уже был проездом в Мексике около четырех лет тому назад и что ему заказали две дюжины энциклопедий для библиотек. Он их привез, но не нашел ни одного знакомого и ни одного покупателя. Он бы отдал их за несколько дней проживания в отеле и обратный билет, если бы нашелся желающий. В противном случае ему придется чинить холодильники, пока он не скопит денег на обратную дорогу.

Что-то неуловимое в его манере говорить и его умнейших глазах делало его таким привлекательным и близким, будто она знала его с детства. Наверное, то же самое происходило и с ним. Они сели за столик и разговорились, словно им подарили уйму времени. Это была обратная сторона войны: все находилось в подвешенном состоянии, все словно ждали, чтобы кто-то, от кого это зависит, принял важное решение. А пока что время никуда не шло, и люди, жившие в нем, тоже не должны были слишком торопиться. Ожидание – это и была главная обязанность тех, кто боролся ни с кем. А чтобы скрасить ожидание, нет ничего лучше, чем долгий разговор. Поэтому Игнасио Карденаль, обманутый издатель, и Эмилия Саури, врач без госпиталя, провели весь вечер за беседой, как если бы так и должно было быть.

Под спутанными кудрями у Карденаля прятался благородный ум, а в груди – умное сердце. Он рассказал Эмилии о своей жизни в Испании и о своей любви. У него была очень красивая жена, которую он называл самой стройной и строгой женщиной в Бильбао, и три дочери, похожие на него, с теми же глазами, что свели когда-то с ума их мать. Он рассказал ей о своей безмерной любви к книгам и о том, как он разорил семью из-за этой бесполезной страсти. Сравнив свое положение с положением издателя-банкрота, Эмилия рассказала о Даниэле, о медицине, о своих учителях, о своих путешествиях, о своей непонятной судьбе, о своих сомнениях. Они вышли из ресторана и прогулялись вокруг отеля, будто город и не кишел налетчиками и опасность не поджидала на каждом углу, как будто были не сумерки, а ясный день, а сияющие капли дождя, пришедшего на смену ливню, не намочили им голову и плечи. Им показался красивым израненный темный город, по которому они прошлись, без умолку болтая о своей жизни. Они могли бы бродить всю ночь, но крупица здравого смысла и голод, который они не смогли утолить нигде по дороге, вернули их в отель около девяти, уверенных в том, что еду можно найти лишь в немногих местах. К тому времени они знали друг друга гораздо лучше, чем те, кто называют себя друзьями с детства. Они сравнивали размер кистей своих рук, когда Даниэль вошел в зал ресторана, энергичный и улыбающийся, словно была только четверть пятого.

– Кто это такой? – спросил он у Эмилии, указывая на испанца, как на досадную помеху.

– Это сеньор, с которым я разговаривала весь вечер. А кто ты такой? – спросила его Эмилия.

– Очень приятно познакомиться, сеньор, – сказал Даниэль, не глядя на него и не убирая рук с плеч Эмилии.

– Мне тоже очень приятно, – сказал Игнасио, превосходно зная, кто такой Даниэль и все его родные. – Вы, наверное, тот джентльмен, который заставил эту сеньору ждать весь вечер.

– Я не претендую на звание джентльмена. А сеньора – моя жена.

– Она не сказала мне, что замужем, – уточнил Игнасио.

– Больше чем замужем, – сказал Даниэль, глядя на Эмилию.

– Хуже чем замужем, – поправила Эмилия дерзко. – Игнасио – мой друг, я ему все рассказала, и он не понимает, как это я с моей головой могла оказаться в таком положении.

– Твой друг? Где это видано, чтобы мужчина и женщина были друзьями? И где это видано, чтобы кто-то уходил с головой в такое положение? – продолжал Даниэль.

– Я не говорил, с ее головой, – поправился Карденаль. – Я говорил, с мудростью ее чувств.

– А что знает этот тип о твоих чувствах и твоей мудрости?

– Достаточно, – отрезала Эмилия.

– Тогда, наверное, он сможет мне объяснить, какого черта ты хочешь от меня? – спросил Даниэль.

– Я сама могу тебе объяснить, – ответила Эмилия. – Я хочу, чтобы ты никуда не бежал.

Даниэль захохотал, заржал, как счастливый жеребец, откинул назад прядь волос, падавшую на глаза, и заказал бренди, чтобы отметить это ее требование. Сегодня утром, когда он проснулся, разве не она сбежала из дома, разве не она пошла искать себе приключений в Красный Крест, разве не она поперлась со своей идеально чистой п…ой в это место, полное заразы? – спросил он.

– Ты пьян, – сказала Эмилия раздраженно. Ее лицо пылало.

– Мы все пьяны. Вся эта заваруха – не что иное, как опьянение. Властью, кровью. Старомодным альтруизмом. В лучшем случае алкоголем. Но мы всегда пьяны. Ты, например: зачем ты ищешь смерти среди умирающих? Зачем тебе нужно совать руки в рот больным чумой?

– Откуда ты знаешь, что я это делала?

– Потому что я ухожу, но я всегда с тобой. Я все о тебе знаю. От того, что скрывается у тебя между ног, до того, как глупо ты занимаешься филантропией.

Эмилия встала со своего стула, подошла к нему, провела рукой по его волосам и поцеловала его в губы с привкусом бренди, выпитого им за весь вечер.

Игнасио Карденаль, не шелохнувшись, наслаждался этим зрелищем. Если они устраивали этот спектакль в его присутствии, без всякого стыда, почему он должен скрывать свой восторг? То, как эта пара перешла от ссоры к поцелую, показалось ему достойным восхищения.

– Вы стоите один другого, – сказал он, смеясь.

– Ты сам это сказал, м…к! – ответил Даниэль, отрываясь от губ, которые он сосал, как карамельки.