Горький квест. Том 2 - Александра Маринина Страница 68

– Елена, конечно, существо необразованное, но тем не менее ухитрилась поднять важный вопрос о расхождении давно установленных норм морали с быстро развивающейся жизнью. Вот она говорит: «Это… нехорошо, я понимаю… но я не чувствую, что это нехорошо! Вы знаете: ведь так бывает, – понимаешь, что дурно, но не чувствуешь этого…» Иными словами: мы знаем, что определенное поведение испокон веку принято считать дурным, но искренне не понимаем, почему это дурно. Елена говорит о тягостности навязанных людям запретов и правил, о том, что люди со многими из них не согласны, но вынуждены им следовать. В общем, любопытная реплика, мне было о чем подумать.

Но самым важным и интересным для Артема оказался вопрос взаимопонимания между представителями разных поколений, и здесь он почти полностью повторил «Записки молодого учителя» и мысли Владимира, чем несказанно порадовал меня. Он долго и скрупулезно цитировал реплики, анализировал используемые персонажами слова и выражения, делал оригинальные выводы, то приближаясь к автору «Записок», то занимая противоположную позицию, а в конце удивил всех нас, сделав отсылку к «Делу Артамоновых», и тут же сказал:

– Это не моя заслуга, это Наталья заметила и поделилась со мной. Так что все лавры принадлежат ей.

Я заметил, что синеглазая Наташа смутилась, а Марина изумленно округлила глаза и что-то прошептала на ухо подружке, отчего та смутилась еще больше и покраснела.

* * *

«Зачем, ну зачем Артем это сказал! – в отчаянии думала Наташа. – Теперь от меня будут ждать чего-то необыкновенного, а у меня все мысли какие-то простые, примитивные… После Артема даже выступать стыдно».

Но делиться впечатлениями от пьесы ей все-таки пришлось. Начала она неуверенно, но, заметив, что Уайли и Галина Александровна одобрительно кивают, приободрилась и о том, как больно и обидно Бессеменову, говорила уже эмоционально и свободно. Ей показалось, что «старшие» остались довольны ее словами, но в чем причина – Наташа не знала.

Маринка за рамки привычного репертуара не вышла, она во всей пьесе заметила в основном то, что касалось ее собственного отношения к жизни и людям.

– Вот в самом начале Поля говорит, что когда читает в книге описание какой-нибудь милой, приятной женщины, то и сама себе лучше кажется. По-моему, это глупость полная! Поля считает, что привлекательная женщина – это женщина прямая, простая, душевная. Ну конечно! Для мужчин такое привлекательно, можно взять голыми руками, но на самом деле такая женщина никогда ничего сама не добьется, будет искать мужа, за которого можно спрятаться и наслаждаться своей приятностью и душевностью. В общем, я с ней не согласна. И с Татьяной тоже не согласна в том месте, где она говорит, что не хочет учиться на курсах, а хочет просто жить. Такая девица тоже ничего не добьется. Я хотела еще много про Татьяну сказать, но тут мальчики до меня уже все изложили, повторять не буду.

– То есть с мальчиками вы согласны? – насмешливо уточнила Галия.

– Ну да, я же сказала… И насчет Елены я с Тимуром тоже согласна, она веселая и позитивная, она мне понравилась. А еще я хотела добавить, что если бы меня предки так прессовали, как этот Бессеменов своих детей, я бы, наверное, с ума сошла или удавилась. Меня никогда не заставляли жить так, как родители живут.

«Вот врушка, – подумала Наташа, слушая ее. – А кому маманя насчет поездки и фотографий впаривала, чтобы было не хуже, чем у других? Забыла уже?»

Когда слово предоставили Сергею, Наташа слушала очень внимательно и даже старалась кое-что записать. Она помнила, что после индивидуальных выступлений будет общее обсуждение, когда можно высказать несогласие с мнением другого участника или, наоборот, поддержать его. Это хорошая возможность обратить на себя внимание, да и впоследствии пригодится, если нужно будет найти повод для начала разговора. Сергею, как выяснилось, симпатичен сын Бессеменова, Петр, который считает, что «хорошо жить одному, вне прелестей родного крова». Подумать только, ведь Наташа вчера прочла текст пьесы дважды, а на эти слова даже внимания не обратила! И вот еще что обидно: ей очень понравилось то место в первом действии, где Петр и Татьяна обсуждают, как жизнь ломает человека, невидимо, незаметно, без шума, без криков, и никто не видит тех драм, которые терзают душу человека, стоящего между «хочу» и «должен». От диалога брата и сестры Бессеменовых на Наташу повеяло пастельной мягкостью ее любимых песен: обрисован штрихами только общий контур чувства, переживания, без ярких красок. Туман и запах тайги… Но она не смогла бы объяснить точными и правильными словами, что ее так привлекает в данном отрывке, поэтому решила вообще ничего не говорить. А Сергей сказал. Он тоже обратил внимание на этот эпизод. Если бы Наташа не побоялась, не промолчала, он бы понял, что они похожи, думают и чувствуют одинаково, и тогда, может быть…

И слова птицелова Тетерева о природе добра и зла Сергей тоже отметил. Хорошо, что она хотя бы об этом не постеснялась упомянуть, а ведь тоже сомневалась, потому что смысл конструкции остался ей не вполне понятен. Но Наташа не стала притворяться, а честно сказала при всех, мол, мысль показалась интересной, и она будет над ней думать, потому что пока не до конца разобралась. Зато Сергей был уверен, что разобрался:

– Я согласен, что зло изначально присуще человеку, оно сидит в каждом из нас, просто до поры до времени не высовывается. И с сожалением вынужден признать, что Тетерев прав и в других своих высказываниях, например, о том, что нужны ловкость, хитрость и змеиная гибкость, чтобы выжить в обществе, а чистая добрая сила никакого применения теперь не находит. Даже странно… Я думал, это только в наше время так, а оказалось, что и при Горьком такое было.

– Вынуждена вас разочаровать, – улыбнулась Галина Александровна, – так было всегда. Чистая добрая сила, о которой говорит Тетерев, находила себе применение только в мифах и сказках.

– Значит, то, что Тетерев говорит о глупых героях и умных подлецах, тоже правда? Я хочу сказать, что сейчас – да, это совершенно точно именно так, а раньше?

– И раньше, и всегда, – вздохнула Галина Александровна. – И при Горьком, и при Макиавелли, и при Юлии Цезаре. Должна заметить, что сто лет, которые стоят между вами и Горьким, – это совсем не большой срок. За такой срок люди не могут измениться. Да они и вообще не могут измениться, если уж начистоту. Можно изменить законы, политический строй, экономический уклад, технические условия. Но люди остаются все такими же, как это ни странно. Простите, я вас прервала.

– Да ничего, я уже почти закончил. Хотел только обозначить еще одно место в пьесе, то, где Тетерев говорит: «Некоторые вещи лучше не понимать, ибо понимать их бесполезно…»

– Согласны? – спросил Уайли.

– Долго думал и пришел к выводу, что, пожалуй, согласен.

– Вижу, Тетерев стал вашим любимым персонажем в «Мещанах», – заметила профессор. – Его мысли заинтересовали вас куда больше, чем мысли и высказывания других героев.

Сергей пожал плечами и растерянно улыбнулся.

– Ну да… Наверное… Я как-то внимания не обратил…