Как женить слона - Татьяна Веденская

Мой муж Григорий считает, что у каждого человека должна быть активная жизненная позиция. Мол, недопустимо просто плыть и ни о чем не думать, ни к чему не стремиться. Нужно четко выражать свое отношение к миру и к людям вокруг. Не знаю, как у других, а у меня с некоторых пор действительно появилась активная жизненная позиция. Не могу пока выразить ее словами, но ощущаю ее наличие, стоит мне увидеть лицо очередного хмурого клиента сквозь толстое стекло операционной кассы. Он смотрит на меня в таком нетерпении, словно начал опаздывать куда-то еще до того, как вошел в здание банка.

Моя активная жизненная позиция проявляется также в нежелании пропускать бугая на дорогом джипе вперед моего «Рено» на светофоре. Я каждый раз испытываю потребность высказаться, когда человек на кассе начинает диктовать продавцу номера пяти разных телефонов, на каждый из которых хочет положить сто рублей. А потом выясняется, что он перепутал цифры в трех из них.

И почему я должна простоять лишних полчаса, пока усталая кассирша все исправит? И это после рабочего дня?!

Моя активная жизненная позиция, заветная цель в жизни, к которой я устремленно двигаюсь, и одновременно голубая мечта – это лежать на диване, не шевелясь, смотреть какой-нибудь незатейливый сериальчик, есть яблоко и ЧТОБЫ НИКТО МЕНЯ НЕ ТРОГАЛ.

Подозреваю, что продавец в магазине мою мечту полностью разделяет. Но у нас обоих нет выбора. Такая роскошь простым смертным недоступна. На нас лежит ответственность. Не знаю, как именно жизнь привела кассиршу к ее креслу, но моя персональная ответственность упакована в фоторамку размером пятнадцать на двадцать сантиметров и стоит на сером столике прямо рядом со счетной машинкой, с помощью которой я считаю и выдаю чужие деньги.

Моя семья в светло-коричневой фоторамке с резными краями. Вечно серьезный Гришка в штанах цвета хаки с миллионом карманов «для нужных вещей», сонная десятилетняя Варя, наша умница-дочка с милым рюкзачком. И я – вечно с дурацкой улыбкой на губах и с красным шарфиком, намотанным на покусанные комарами плечи. Мы позируем на фоне восходящего солнца Карелии, а на заднем плане живописный водопад Ниванйоки. Поход дикарями – что может быть лучше?

Об этом можно поспорить. К примеру, моя добрая подруга Людмила, сидящая на работе по правую руку от меня, считает, что есть много всего лучше дикой природы и еще более диких комаров. Она пересчитывает деньги и умело упаковывает их в бумажные пакеты, ее руки заняты, но голова свободна. Люда работает в операционной кассе банка очень долго, и свои движения довела до автоматизма. Я работаю здесь чуть больше двух лет, а попала сюда благодаря протекции подруги, с которой мы знакомы «сто» лет.

– Милая моя, ты должна послать своего Гришку подальше вместе с его активным отдыхом, – советует Людмила, игнорируя тоскливый взгляд своего следующего клиента в очереди. Пересчет денежных масс – это одна из операций, на которую никто не может покуситься. Всемогущий учет, во имя дебета и кредита. Так что стой, милый, стой. И жди, когда Людка нажмет кнопочку, и на электронном табло загорится номер следующего по очереди.

– Послать Гришку подальше – это нечто из разряда фантастики, – отвечаю я, прошлепывая банковские штампы на платежных документах. Вот и еще один человек взял кредит – ипотека, если судить по документам. Источник повышенного стресса и потенциальная причина для нервных расстройств.

И для ругани с мужем.

У нас с Гришкой тоже – ипотека. Предполагалось, что большая часть нашей квартиры оплатится за счет так называемого военного сертификата, который ему дали при увольнении в запас из военно-воздушных сил. Но сертификат оказался тоже довольно военно-воздушным и не покрыл даже половины. Квартира в Химках оказалась дорогой.

– Дважды в год ты ездишь в отпуск в места, где отдых заканчивается вывихнутыми ногами, диареей и мозолями на ладонях от топора, которым необходимо рубить дрова, чтобы приготовить ужин посреди дикого леса! – развивала мысль Людмила. – Скажи, что в этом хорошего? Чистишь кастрюли песком и полощешь их в каком-нибудь чистейшем озере. В чем фишка, Ириш? Все равно ты делаешь то же самое, что и всегда. Готовишь три раза в день, моешь посуду, стелешь спальники в палатках. Все как и дома, только без горячей воды и туалетной бумаги.

– Там бывает красиво, – вздохнула я, глядя на пресловутый водопад Ниванйоки. Подруга пожала плечами.

– Знаешь, что еще красиво? Маникюр! А ты со своего отдыха приезжаешь с такими ногтями, словно копала ими сырую землю.

– И такое случалось, – рассмеялась я, вспомнив, как в одном из походов у меня с руки слетело обручальное кольцо – и бухнулось в воду у берега. Мне пришлось битый час перепахивать грязный ил, чтобы его отыскать. Ногти были уничтожены, но и остановиться я не могла. Ведь это обручальное кольцо! – Но ведь я люблю Гришку. Как ни крути, со всеми своими «пирогами», он стоит того, чтобы его любить.

– Люби себе на здоровье! Но при чем тут отпуск? – резонно возразила Людмила. – Если бы мы действительно захотели, могли бы спланировать роскошный отпуск для нас любимых, и твои чувства к мужу никаким образом не пострадали бы от этого.

– Он никуда не поедет… – начала было я, но Людка меня оборвала:

– А кто говорит, что он нам там нужен? Нет уж, после всех этих лет и всей этой его депрессии после увольнения – ты имеешь право отдохнуть и от него тоже. Разве нет?

– Не знаю, – задумалась я, честно не представляю себе отпуск вдали от громкого командного голоса супруга. Это было бы… странно? Странно хорошо?

– Чего ты не знаешь? Турция, отель на берегу, шезлонг, на котором можно лежать и вообще не подниматься. Разве что за коктейлем. Массаж… – в голосе подруги появились хищные нотки. – Мы могли бы поехать вместе. Ты, я и Варюшка.

– Звучит как сказка, – ответила я, больше имея в виду нереальность вышесказанного, но Людмила поняла мои слова иначе.

– Сказку надо делать былью, иначе никогда не выберешься ты из своих «турне по тайге». Знаешь что! Сейчас февраль, самое время задумываться о таких вещах, если мы хотим взять нормальный тур за хорошие деньги.

– У Вари в этом году ГИА [1], – пролепетала я. Людмила просунула паспорт и квитанции своего клиента в лоток своего окна и повернула ко мне удивленное лицо.

– Серьезно? – вытаращилась она. – Это сколько ж ей лет?

– Пятнадцать, – улыбнулась я. – Летом будет шестнадцать.