Болотное гнездо - Валерий Хайрюзов Страница 67

Как только выпадала свободная минута, Севка садился на велосипед и ехал на мясокомбинат. Единственным желанием было поскорее увидеть Машу. С этой же целью он задружил с Борькой Пыженко, который жил с Гладковской в одном подъезде. Он приезжал, вызывал Борьку на улицу. Они заходили в скверик, садились на скамейку и болтали обо всем. Разговаривая с ним, Севка то и дело поглядывал на ее окна. Она выходила, присаживалась к ним, но разговор почему-то не клеился. Маша вставала и приглашала в следующую субботу поиграть в спортзале мясокомбината. Герасимов соглашался, а Борька обычно отказывался. В условленное время Севка приезжал на мясокомбинат, называл фамилию Гладковской, и вахтер без лишних вопросов пропускал его в спортзал. Однажды, уже во время школьной практики, приехав туда, Севка неожиданно обнаружил в зале всю сборную школы. Более того, среди зрителей увидел Вазу Лангаева. Его белый «жигуленок» стоял у входа в спортзал. Рядом, склонив набок переднее колесо, блестела никелем труб Левкина «Ява».

– И ты сюда же лезешь в своих солдатских башмаках? – поморщившись, сказал Трухин. – Ты бы еще свой драндулет сюда притащил.

– А я не буду в них, я разуюсь, – торопливо сказал Севка.

– Босиком здесь нельзя, это тебе не болото.

– Это кто сказал, что нельзя? – неожиданно сказала подошедшая Гладковская. – Пусть играет.

Как и всегда, играли на интерес, проигравшие должны были купить победителям мороженое. Севку Маша обычно брала в свою команду. Левка делал ответный ход, приглашал в свою – Катю Кобелеву. Катя играла так себе, на спортивные мероприятия она приходила, как иногда смеялась Тарабыкина, по своей служебной обязанности – старосты класса. Левка ставил ее в команду, чтобы позлить Машу, тем самым давая понять, что даже если в его команде будет играть столб, они все равно победят.

На этот раз пошла игра у Севки. Ему удавалось все: проходы, дальние броски. Команда Трухина занервничала, начала переругиваться. И, как результат, избрала тактику мелкого фола. Но если Машу они побаивались, то Севке доставалось на полную катушку. Его цепляли, толкали в спину, били по рукам. Особенно усердствовал Батон. Делая обманные движения и запутывая соперников, Севка буквально продирался под щит и, вытянув на себя соперников, отдавал мяч свободной Маше. Она забрасывала мяч и, подняв руку вверх, подбегала к Севке и демонстративно целовала его. И на этот раз все закончилось дракой: перехватывая мяч, Севка столкнулся с Батоном, тот ударил его по затылку. Конечно, выигрывая, можно было сдержаться, мол, если не можете руками, то пытаетесь кулаками. Но Севка не сдержался, тут же влепил Батону ответно. И началось. Их насилу разняли. Сделал это Ваза Лангаев.

– Проигрывать надо уметь, – сказал он Батону. – Ты что, корову проиграл? Всего лишь мороженое? Будь мужчиной. Вот, держи монету и беги в киоск за проигрышем. Я угощаю всех.

Ваза достал из кармана червонец, сунул его Батону, и тот засеменил к выходу. Ожидая Батона, все решили, что было бы неплохо сходить искупаться. Левка предложил поехать на Иркут. Там, по мнению Трухина, вода была теплее.

– А я знаю озеро, где чистая и теплая вода, – тихо сказал Севка Гладковской. – Но это далеко, на острове.

– Ребята, Сева знает озеро, говорит, там теплая вода. Давайте поедем туда! – закричала Маша.

Севка поморщился, открывать свое место всем не хотелось, но ради Гладковской он был готов пожертвовать своим озером.

– Что, поди, зовешь на свое болото? Купаться с гусями? Нет, увольте. Пусть он сам в своей луже купается. А мы поедем на Иркут, – сказал Трухин. – У Вазы сегодня именины, он мяса намариновал, хочет нас не только мороженым, но еще и шашлыками угостить.

– Классно! – воскликнула Катя Кобелева. – Хочу на Иркут, хочу шашлык.

Гладковская с удивлением посмотрела на Катю, такой разгульной прыти от старосты она, как и все, не ожидала. Затем Маша глянула на сидящего с безразличным видом в машине Лангаева. Севка догадался, что в эту секунду она решает для себя, как поступить. Ни для кого не было секретом, что Маша старалась ни в чем не уступать Трухину или Кобелевой. Но соблазн был велик: машина, шашлыки, всего каких-то десять минут – и можно оказаться на Иркуте. Ну чем тебе не седьмое небо? Почему-то Севке показалось, что все это было организовано ради Гладковской.

– Поступайте, как знаете, – сказала она. – А я поеду на озеро. Сев, ты подожди, я сейчас сбегаю домой, переоденусь. Хорошо?

Севка согласно кивнул головой.

Левка долгим и внимательным взглядом оглядел Севку, тонкая, еле заметная улыбка тронула его губы. Он отвернулся и, хлопнув подошедшего с полиэтиленовым пакетом Батона по спине, сказал:

– Тебе сегодня везет: и оплеуху схлопотал, и мороженое с шашлыком за Герасима съешь.

– Он еще у меня пожалеет, – хмурясь, буркнул Батон. – Я его самого съем.

Но Севка не стал ждать, когда его съедят. Держа велосипед за руль, он пошел за Машей к ее дому. Она вышла скоро с большим импортным пакетом.

Герасимов посадил ее на раму, и они покатили по дороге, идущей к Иркуту. Вскоре на своем «жигуленке» их обогнал Лангаев. На заднем сиденье сидела Катя Кобелева и еще кто-то. Следом за ними на большой скорости на своей «Яве» пролетел Трухин. Сзади на багажнике примостился Батон. Обернувшись, он погрозил Севке кулаком, затем подставил к носу большой палец и пошевелил пальцами. Но Севка плевать хотел на этот жест: как ни крути, а с носом-то остался Трухин. Проехав Курейку, Севка свернул на гравийную дорогу, которая вскоре свернула вновь к Ангаре. Отыскав еле заметный отворот, Севка направил велосипед по узенькой тропинке, она пробивала себе путь сквозь желтое поле из одуванчиков. Машины волосы били ему в лицо, но ему было приятно видеть перед собой ее голову, прикасаться к ее рукам, слышать, как она вскрикивает на поворотах. Подъехав к шивере, Севка притормозил и с некоторым сожалением выпустил Машу из своих невольных велосипедных объятий. Она, ступив на землю, подошла к воде, присела, пробуя ее на ощупь ладошкой, платье на спине натянулось, враз как бы став не материей, а изящной формой, обозначило все то, что еще секунду назад он просто-напросто не замечал, напомнив сказанное кем-то из одноклассников, что фигура у Гладковской что надо.

– Да, это не Сочи. Холодная, как и в Ангаре.

– Это один из рукавов Иркута, – пояснил Севка. – Здесь неглубоко; раньше через нее коровы перебродили на остров. За протокой – моя Амазония. Садись на велосипед, я перевезу.

– Ты что? Я – тяжелая!

– Давай, давай, чего ноги мочить?

Севка снял ботинки, связал их вместе шнурками, повесил себе на шею, затем, закатав гачи, усадил Машу на раму и покатил велосипед через протоку. Дно было песчаным, и колеса вязли в нем, но он упрямо резал колесом воду. Когда они перешли на другую сторону, Севка неожиданно увидел, что по берегу к шивере на своей «Яве» медленно подъехал Трухин. Он крутил по сторонам головой, и Герасимов догадался, что Левка разыскивает их. Но это совсем не входило в Севкины планы. Впрочем, на его счастье, они уже углубились в прибрежный кустарник, и вновь Левка остался с носом.