Год Мужчины. Эффект женщины - Александр Гордиенко Страница 65

– Я… Железнов! Вот скажи мне, как я могла оставить тебя на произвол судьбы! – Катя перешла в наступление. – Стоило мне уехать на неделю, как тебя возле подъезда поджидают какие-то отморозки! Не случайные какие-то. А тебя ждали! Что это все значит, Железнов?! Ты куда вляпался?!

– И давно?

– Да откуда я знаю, сколько они тебя ждали! Выясню.

– Катя, – Железнов улыбался, – не включай дурака. Тебе это не идет. Ты прекрасно поняла вопрос.

– Что – давно? – Катя тянула время, не желая обманывать Железнова, но и правду сказать, что она контролирует практически всю жизнь Железнова, не могла. – Железнов, давай я к тебе сейчас приеду. Правда, с чемоданами.

– Ты приняла решение переехать ко мне? И чемоданы собрала? Сильно, – Железнов продолжал улыбаться. – Катя, я, конечно, очень нежно отношусь к тебе…

– Правда?! Ой, как здорово!

– …и достаточно спокойно воспринял твои инсинуации, вводящие телевизионную общественность в заблуждение, что ты выходишь за меня замуж…

– Так выйду же!

– Но это не означает, что ты без обсуждения со мной собрала чемоданы для переезда…

– Для переезда их будет больше! Железнов, а может, лучше ты ко мне переедешь?

– Не понял.

– Железнов, я в аэропорту. Только что прилетела…

– Издалека?

– Давай я к тебе сейчас приеду и все расскажу.

– Нет. С чемоданами – нет. Оставь мне шанс. До завтра, – Железнов повесил трубку.

***(3)(8) Апрель 45-го

Восточная Австрия. В 30-ти километрах от восточной границы

7 апреля 1945 года. 14.31 по местному времени

Осадчий уже минут пять через бойницу в бинокль наблюдал за перестроениями бойцов батальона НКВД – разворачиваются в цепь по фронту в сто метров для атаки монастыря. Старший лейтенант прикинул: если считать, что фронт атаки так и останется метров сто, то с учетом, что дистанция между бойцами при атаке составит три-пять метров, то в цепи получается двадцать-тридцать бойцов, а всего можно сформировать для атаки от тридцати до сорока шеренг… Да… Патронов бы хватило.

– Титыч, Зайцева ко мне.

– Есть, командир.

Пока старший лейтенант ожидал единственного снайпера в его разведвзводе, подумалось – все ли, что хотел, он сказал своим бойцам? Да, в общем-то, все. Правду сказал.

Старший лейтенант понимал, что угрозы подполковника – не пустые слова. Все они, и он, и весь его взвод – свидетели страшного и постыдного преступления старших офицеров НКВД, которые имели намерения в надругательстве над религиозными служительницами на оккупированной территории, которое было пресечено ценой жизни двух красноармейцев. Они, по мнению подполковника, – очень опасные и ненужные свидетели. И потому их должны уничтожить. А ему нужно объяснить своим бойцам, почему им, русским, сейчас придется воевать с русскими, другими русскими, которые выполняют приказ преступников.

– Солдаты, боевые мои товарищи, – Осадчий переводил взгляд то на одного разведчика, то на другого, третьего; перед боем сержант по его приказу построил их в монастырском дворе. – Нам не повезло. На войне иногда отдаются приказы, для выполнения которых нужно умереть. Сегодня мы получили именно такой приказ – приказ защитить жизнь монахинь, которые посвятили свою жизнь служению Богу. И в первую очередь, мы должны защитить их как женщин, защитить их честь от надругательства и унижения. Не важно, что они не русские. Это высший долг мужчины – защищать любую женщину, попавшую в беду. Так было всегда. И так всегда будет, пока жив русский солдат. У нас нет выбора: или мы сегодня все погибнем за честь и достоинство, или нас всех расстреляют.

Размышления старшего лейтенанта прервало появление снайпера, которого сопровождал Титыч.

– Вот что, Зайцев… – Осадчий задумался и вместо инструкции задал вопрос: – А сколько у тебя патронов?

– Около тридцати, товарищ старший лейтенант.

– Не густо. Но да ладно. В общем, так, Коля, занимаешь позицию на колокольне. Не высовывайся и в начальной стадии боя не демаскируй себя: по-русски – не стреляй. Твоя задача – выявить наличие снайперов у атакующих и уничтожить их.

– Есть, товарищ командир.

– Я думаю, – продолжил старший лейтенант, – что их один-два, не больше. Но это главная угроза нам – из автоматов на стенах нас достать непросто, а вот снайперы… сам понимаешь – один хороший снайпер сможет свести всю нашу оборону на нет.

– Я понял, товарищ командир, сделаю.

– Уверен в тебе. После того как поймешь, что снайперов больше нет, твоя главная задача – командный состав атакующих. Это важно, Коля. Нужно нарушить управление атакой и деморализовать их. Ты меня понял? – Осадчий пристально смотрел в глаза своего разведчика, пытаясь передать ему свою уверенность.

– Понял.

– Давай, Коля, действуй! И пока не началось, постарайся позицию оборудовать мешками с песком.

Осадчий перевел взгляд на старшего сержанта. – Титыч, закиньте ему на колокольню мешки с песком. Сколько успеете.

– Есть, командир. Сделаем.

– И еще, Титыч, пройдись по бойцам, объясни каждому, что основная задача – не допускать атакующих на бросок гранаты. Если они прорвутся к стенам монастыря – забросают нас гранатами. А уж если подорвут ворота… В общем, сам понимаешь, монастырь нам в этом случае не удержать. Поэтому: линия уничтожения атакующих – тридцать-пятьдесят метров от стен монастыря. Титыч, объясни каждому (!) – уничтожать атакующих только в этой (!) зоне. Тылы наступающих – не трогать! Залегли, начали окапываться – не трогать! Только атакующих в зоне от тридцати до пятидесяти метров от стен, – еще раз подчеркнул старший лейтенант. – Все. С Богом.