Без воды - Теа Обрехт Страница 64

Как это похоже на нее – продолжать разговор, выдвигая свои возражения, и, разумеется, получить по лбу, хотя это наказание и предназначалось для Эммета. Такова была ее извечная проклятая ошибка: она постоянно оказывалась у распутья: то заодно с Доком и против Эммета, что, в общем, соответствовало ее собственным представлениям, то в отсутствие мужа начинала яростно защищать его абсурдные воззрения.

– Приношу свои извинения за то, что Эммету не удалось исправить все недостатки в управлении нашим округом.

Док невозмутимо возразил:

– Ну, это не так-то просто.

– Но – и вы явились сюда, чтобы мне это сказать, – кто-то же должен будет это сделать.

– Я явился сюда, чтобы спросить, собирается ли Эммет за это взяться. Или же его что-то останавливает.

Нора минутку подумала.

– Ума не приложу, что могло бы его остановить.

– Вот и я, жизнью клянусь, никак не могу понять. – Альменара пожал плечами. – Видите ли, Нора, я умею лечить несостоятельность человеческого тела – но не нашей конституции. Возможно, Эммет пока проявляет нерешительность. А может быть, просто боится. Или думает, что переезд в Эш-Ривер мог бы пойти ему на пользу.

– В каком смысле?

– Ну, вероятно, ему сделали некое предложение и дали обещания на будущее, что и заставило его взять паузу.

До этого Норе еще казалось, что весь их разговор – шутка, по крайней мере, отчасти. Однако, как оказалось, шуткой здесь даже не пахло.

– «Некое предложение»? «Обещания»? Вы что, с ума сошли? Сколько времени вы уже знаете Эммета?

– Знаю давно, – сказал Док, – хотя, пожалуй, не особенно хорошо. Но это связано с его собственным нежеланием искренне общаться.

– Скажите, Гектор, а вас не нервирует то, что вы преспокойно сидите здесь и обвиняете хозяина дома в том, что он оказался сумой переметной?

– Мне действительно нелегко об этом говорить. Однако род деятельности Эммета неизбежно связан с той или иной зависимостью. И он был бы далеко не первым газетчиком, который, согласившись быть кому-то обязанным, в результате сделал большой рывок в развитии своего бизнеса.

– Он никакого «большого рывка» не совершил.

Док только плечами пожал, отчего Нора еще сильней разозлилась, а потом сказал:

– Значит, его просто не интересуют результаты собственной работы.

– Я действительно не могу говорить о том, каковы реальные цели и намерения моего мужа, – отрезала Нора, – но твердо знаю: мои сыновья держат печатный станок «под парами», ожидая его возвращения.

– А вы уверены, что они действительно держат станок «под парами»? Ведь они, по крайней мере, неделю в городе не показывались – тогда как мы, все остальные, только зря тратим время, толпясь на крыльце типографии и заглядывая в окна. А если Эммет намерен вплоть до выборов соблюдать нейтралитет, то ему, может, стоило бы подумать о том, чтобы продать свою газету, пока у нее еще есть хоть какой-то шанс помочь остальным жителям города.

Нора рассмеялась.

– Продать? Интересно, кому это?

Альменара не ответил и снова уселся с нарочитой неторопливостью.

Вот оно. Вот в чем корень неприязни Эммета к Доку. И дело даже не в том, что доктор так любит «прихорашиваться» – словечко, которое Эммет приберегал для тех, кто любит показать себя, особенно на публике. Дело в той непоколебимой уверенности, с какой Гектор Альменара Вега сам себя назначает судьей, называя правых и неправых. Интересно, подумала она, а он знает, что говорят у него за спиной жители столь любимого им города? А они любят посудачить о том, что доктор чуть не довел своего несчастного сына до сумасшествия, задавив его грузом собственных ожиданий; и о том, что жена доктора принимает настойку опия, стараясь не обращать внимания на бесконечные слухи о его многочисленных любовницах, которых можно было бы выстроить в ряд отсюда до Юмы, – все эти обвинения Нора во имя своей дружбы с доктором раньше старательно опровергала, споря с самыми разными людьми.

И все же вот оно. И эти разговоры о прощении долгов, и рассказ о неудаче, постигшей Мартина Крусадо, – все вело к одному.

– А что будет, если Эммет, вернувшись, узнает, что я вела переговоры о продаже «Стража»? – сказала она.

– Вы хотите сказать: вели переговоры со мной? – Док явно не намерен был давать ей возможность возразить. – Насколько я понимаю, для вас не новость, что у нас с Эмметом имеются определенные разногласия…

– Да, черт побери! – вырвалось у нее. – Снова вы об этом, Гектор?

– …И для вас не имеет значения, что за эти семнадцать лет нога моя ни разу не ступила на порог его дома, не считая тех случаев, когда от меня требовалось то или иное лекарство, хотя сам он никогда не отказывался ни от моего гостеприимства, ни от моей помощи, когда у него случались определенные трудности. Для вас не имеет значения, что после стольких услуг, оказанных его жене и детям, он на мою единственную просьбу о некой услуге ответил целым потоком всякой чуши – например, сказал, что в настоящий момент не может себе позволить нанять еще одного наборщика, даже если речь идет о моей племяннице.

– Гектор, остановитесь.

– Я же сказал: все это для вас не имеет значения, так что не обращайте внимания.

– Но вы-то обращаете на все это внимание и, похоже, ведете точный подсчет очков.

– Я давно отложил в сторону все эти проблемы, потому что мы с вами были добрыми друзьями с тех пор, как вы впервые появились у нас в округе Картер. И я всегда питал родственные чувства к вашим сыновьям. И всегда надеялся, что вам удастся вырастить из наследников Эммета нечто лучшее, чем такие же горячие головы, как он сам. – Все нужные слова как-то сразу вылетели у Норы из головы, и в первую очередь потому, что Док все продолжал давить на нее. – Короче. Если бы я был маленьким человеком – таким, который затаил камень за пазухой и без конца повторяет: «Этот гринго не только меня оскорбляет, но и не уважает моих соплеменников, а потому ни за что не станет – сколько бы раз я ни поднимал этот вопрос – создавать в своей газете испанский раздел, что было бы большим благом для половины ее читателей из нашего округа», – я бы сказал: к черту Эммета Ларка, к черту его жену, его сыновей и особенно его газету! Зачем унижаться, предлагая человеку взять на себя определенную ответственность, если он по трусости своей это сделать боится? – Нора никогда еще не видела, чтобы человек задохнулся, говоря шепотом, но Док как-то умудрился это сделать. Его лысая макушка побагровела. – Впрочем, факт остается фактом: на прошлой неделе «Страж Амарго» нанес удар по Ассоциации скотоводов. Это, может, и не произвело особого впечатления, но удар тем не менее попал точно в цель, что было достаточно очевидно. И просто позор выйти из борьбы именно сейчас, имея на руках такой козырь, зная о том, что многие люди, подобно Мартину Крусадо, могут потерять и свои дома, и свои жизни из-за бесконечных грабительских действий Мерриона Крейса и его подручных. – Док снова задохнулся и откашлялся. – Нельзя ли побеспокоить вас, Нора? Пожалуйста, будьте добры, принесите мне глоток воды.