О нем и о бабочках - Дмитрий Липскеров Страница 63

– Это не слово, а название страны.

– Да знаю…

Конечно, мать это знала, так как посол маленькой африканской державы с большой золотой бляхой на груди прежде посещал ее нелегальное заведение, сделав его впоследствии легальным, вложив в стриптиз-клуб солидные деньги – от ее имени, разумеется. За это благодарная хозяйка дала заведению название «Габон» и плюсом приложила координаты своей дочери. Вот откуда взялся посол с бляхой, отец будущей дочери Изольды.

– Как его звали?

– Кого?

– Негра.

– Адио, а что?

– Нет, ничего.

– Кстати, я ему давала твой номер телефона, но он к этому месту прикипел, уж прости…

– Значит, все хорошо, Маша?

– Ты же видишь…

Изольда радовалась, что у дочери будет бабушка, которая сможет позаботиться о девочке после ее ухода. Взяла с матери слово, что она никогда не направит внучку по их стопам, увеличивая династию валютных шлюх. Маша обещала воспитать девочку в традициях чеховских времен, а к годам четырнадцати отослать в Швейцарию для приобретения интернациональных знаний. Вечером того же дня у себя дома, когда Изольда, умиротворенная, укрытая пледом, полулежала в кресле, поглощая чипсы со вкусом сметаны и грибов, она вдруг услышала голос телевизионного комментатора, доносящийся из соседней квартиры, сообщавшего, что некий чеченец, имя которого сейчас устанавливают, недовольный обслуживанием в клубе «Габон», вытащил из сумки автомат иностранного производства и расстрелял владелицу заведения, а вместе с нею еще семь человек – четырех стриптизерш и троих гостей. В Москве введен план «Перехват», начато следствие.

Беременной и ослабевшей Изольде пришлось собирать справки для похорон, опознавать мать в морге, а потом и хоронить. Она все это сделала с вернувшимся равнодушием – организм из последних сил ограждал растущую в животе жизнь. Изольда даже не устраивала поминки на девять дней. А о сорока и говорить не приходилось – она уже лежала в платной палате сытинского центра. Сам врач боялся, что пациентка не дотянет до естественных родов, так как болезнь поедала Изольду рекордными темпами. Сытин навестил ее и, стараясь не глядеть в глаза женщине, предложил как можно скорее сделать кесарево сечение.

– Не доживу?

– Нет, – честно признался доктор.

– Когда надо делать?

– У вас развивается пневмония и сердце не справляется.

– Когда?

– Завтра.

Ночью Изольде приснился сон, в котором старик с всклокоченной бородой обещал ей, что дочь ее с прохождением времен станет выше, чем все короли и королевы, вместе взятые, что вознесется она над всем человечеством, а уж он проследит за этим… В этот раз ей показалось, что за столом сидит нескончаемое количество людей и что где-то среди них должен находиться Иисус. Поискав глазами, она не нашла Спасителя, а старик, словно угадав ее надежды, тотчас разрушил их:

– Только не за этим столом. Его здесь нет.

Она проснулась, когда ее везли в операционную. Рядом шел доктор Сытин, положив ей руку на ссохшееся плечо. Она с трудом дышала, а сердце, захлебываясь от бессилия, умирало.

Ей начали давать наркоз, в котором уже не было необходимости. Монитор жизненных показателей непрерывно пищал, сообщая, что Изольды больше нет на этом свете.

– Быстрее! – торопил Сытин. – У нас пара минут, иначе гипоксия!

Живот мертвой Изольды зачем-то начали мазать йодом. Сытин выругался на медсестру матом, еще раз сообщив, что женщина мертва.

– Дура, мать твою! – Он сделал уверенный разрез скальпелем, еще две руки установили расширитель – и через несколько мгновений, осторожно, Эльдар Эдгарович вытащил из мертвого тела крошечную девочку. – Скорее режьте пуповину! – торопил он.

Затем Сытин уложил дитя на стол для новорожденных с идиотским названием «Аист», а акушерка, прочистив девочке маленькой клизмочкой полости рта и носа, приподняла ее за ножки и шлепнула по попке. В операционной раздался долгожданный плач, и все радостно зааплодировали. Кто-то разглядел, что у девочки темная кожа и волосики черные.

– Дитя африканца, – произнес Сытин и покинул операционную, унося в мир живых дочь Изольды и габонца Адио. За ним последовали и остальные.

Истерзанная Изольда лежала на столе – с открытыми глазами и вспоротым животом. Скоро в операционную придут обученные люди, все аккуратно приберут и продезинфицируют…

Новорожденная хорошо ела и совсем не нуждалась в медицинской помощи. Многие сотрудники больницы приходили посмотреть на чудо-мулатку с голубыми глазами, пронзительными, как лазерный луч.

Через неделю Сытин решил вызвать службу опеки, но не понадобилось – до звонка к нему пришел странный пожилой человек с всклокоченной бородой и суровым взглядом. Старик, одетый в смокинг и кеды, предоставил все необходимые документы для удочерения девочки. Акушеру-гинекологу-андрологу ничего не оставалось делать, как передать новорожденную в руки пожилому человеку.

– Сколько вам лет? – поинтересовался Сытин.

– Десять тысяч…

– Сколько?!

– Шутка. Пятьдесят два.

Врет, подумал Сытин. Точно за семьдесят. Но какое ему дело до всего? Работу свою выполнил честно, а у девочки пусть хотя бы дед будет! Хоть и ненадолго…

– Ну что ж, удачи! – пожелал врач. – А имя у вас какое странное – Антипатрос!

– Тебе зачтется, – пообещал старик и закашлялся в бороду. Или рассмеялся.

Я проснулся и, придя в себя, с ужасом понял, что проспал не неделю, а месяц. Пропустил важные текущие моменты и дела! – паниковал, чистя зубы. Как же это?! А потом до мелочей вспомнил свой сон и сложно-многомерное приоткрылось крошечной щелочкой… Вот откуда у Антипатроса мулаточка Зойка с голубыми глазами, осознал я, чувствуя, что уже совсем скоро в моей голове сложится понимание всего замысла. Дочь его приемная или внучка…

Я включил телевизор и два часа кряду впитывал новости. Они ошеломили меня…

13

Арсений Андреевич Иратов все больше времени проводил дома, забросив архитектурное бюро и многие другие дела. К нему часто стал приходить Сытин, и они обсуждали, как выходить из сложившейся ситуации, применять ли хирургическое вмешательство или что еще. Играли в карты, и Иратов, вспомнив былые науки, передергивал частенько, а доктор ловкости рук не замечал…

С течением дней мнение Иратова устремилось к тому, что надо оставить все как есть. Ребята они немолодые, и есть другие, более приоритетные интересы, нежели секс.

– А как же молодая жена?

– У нее все в порядке. Она нашла себе молодого жеребца по имени Эжен, скорее всего, это мой внебрачный сын, хоть он и говорит, что не отпрыск, а мой половой член. Разве я не рассказывал?

– Херня какая-то, – вяло отозвался Сытин и сам удивился своей вялости. – И заместительная гормональная терапия не действует. Очень странно…