Моя любимая жена - Тони Парсонс Страница 63

Билла ее решение откровенно рассердило.

— На Западе дети забыли бы такого папашу навсегда, как кошмарный сон.

— Но мы не на Западе, — возразила ему Цзинь-Цзинь.

Они взяли такси и поехали навстречу известняковым горам и рисовым полям. Билл смотрел на глянцевую ленту реки и вспоминал ужасающий рассказ Цзинь-Цзинь о ее чанчуньском детстве. Отцу могло не понравиться, как Цзинь-Цзинь с сестрой сидят за столом, и тогда он начинал хлестать дочерей палочками для еды. Цзинь-Цзинь вспоминала, как он не раз хватал мать за волосы и кричал: «Попрощайся с детьми! Скоро у них не будет матери!» Мать долго терпела, но все-таки подала на развод. Отец и потом не оставлял семью в покое. Случайно встретив Цзинь-Цзинь на улице, отец принимался обзывать ее последними словами. Ей было пятнадцать, отцу — сорок, и прохожие принимали их за поссорившихся любовников.

Когда Билл спросил, не вызвано ли такое поведение ее отца психическим расстройством, Цзинь-Цзинь ответила, что все куда проще. Ее отец был азартным игроком. После работы он отправлялся играть, и, если проигрывался вчистую, дома начинался ад. Всю досаду и злость он вымещал на жене и дочерях.

Деревня лежала в долине между двумя холмами с плоскими макушками. Их склоны были усеяны белыми пнями, напоминавшими надгробия братских могил. Билл ожидал увидеть хижины, как в Яндуне и других деревнях, но вместо этого его взгляду представилось скопище лачуг и палаток. Куски фанеры, ржавые металлические листы, обломки досок. Такой бедности Билл еще не видел. Заслышав шум подъезжающей машины, из лачуг и палаток выбежали босоногие ребятишки.

— Здесь что-то случилось? — поинтересовался Билл.

Цзинь-Цзинь подняла голову, кивнув в сторону холмов.

— Наводнение, — пояснила она. — В прошлом на холмах срубили много деревьев. — Она, наморщив лоб, вспоминала нужное английское слово. — Почва? Я правильно сказала? Когда нет деревьев и приходит тайфун, почва быстро сползает вниз. — Цзинь-Цзинь подняла маленькую руку, держа ее ладонью вниз. — Приходят дожди, река становится большой. Ты понимаешь?

Билл кивнул.

— И давно здесь так живут? — спросил он. — Когда случилось наводнение?

— Три года назад… Пошли искать моего отца.

Отца Цзинь-Цзинь они нашли на местной автобусной станции, где он работал. Глядя на его усы, Билл сразу вспомнил фильмы с Кларком Гейблом. Но в отличие от последнего китаец имел почти квадратную фигуру. Глядя на него и высокую худощавую Цзинь-Цзинь, с трудом верилось в их кровное родство. Он говорил с дочерью, застенчиво поглядывая в сторону Билла. Видя, насколько легко и естественно чувствует себя Цзинь-Цзинь рядом с отцом, Билл просто не мог ненавидеть этого человека.

— Я эта девушка отец! — произнес китаец по-английски.

Билл кивнул, и они оба улыбнулись. Двое других рабочих одобрительно хихикнули, впечатленные его знанием иностранного языка.

— Это все, что он знает по-английски, — сказала Цзинь-Цзинь.

Повернувшись к отцу, она что-то добавила на китайском.

Расставшись с семьей, отец Цзинь-Цзинь дважды пытался завести новую, но страсть к азартным играм и неизменившийся дурной характер помешали этому. Сейчас он жил один, в маленькой деревянной лачуге. Сырой климат деревни губительно сказывался на его больных легких. Все питание отца, по словам Цзинь-Цзинь, состояло из риса и дешевого чая. К тому же он бесконечно смолил самодельные сигареты, от которых его зубы приобрели темно-коричневый оттенок.

Рядом с автобусной станцией находилась закусочная. Цзинь-Цзинь повела отца туда. Увидев, что в заведении не подают ничего, кроме лапши, Билл предпочел отказаться. Цзинь-Цзинь и ее отец с аппетитом ели лапшу, совершенно не боясь подцепить амебную дизентерию. Даже не понимая их беседы, Билл чувствовал, что теперь расклад сил сместился в сторону Цзинь-Цзинь. Отец с какой-то застенчивостью отвечал на вопросы дочери. Он с трудом выдерживал ее взгляд, то и дело отводя глаза. Цзинь-Цзинь вела себя, словно мать, требующая отчета у нерадивого сына-подростка.

— Отец говорит, что местные власти никуда не годятся, — сообщила Цзинь-Цзинь. — После наводнения центральное правительство выделило жителям деревни деньги… фонд помощи. Но здесь никто об этом не знал, пока кто-то не поехал в Пекин и не спросил, почему государство им не помогает.

Отец Цзинь-Цзинь доел лапшу и теперь виновато улыбался, поглаживая усы а-ля Кларк Гейбл.

— Отец говорит, что он был бы рад пригласить тебя к себе домой. Но он живет очень бедно, и ему стыдно звать тебя в такое жилище.

— Переведи отцу, что ему нечего стыдиться. Я был рад с ним познакомиться.

Цзинь-Цзинь послушно перевела слова Билла. Отец заулыбался и принялся горячо пожимать Биллу руку. Поддавшись порыву, Билл достал бумажник и протянул отцу Цзинь-Цзинь пачку юаней. Тот сделал вялую попытку отказаться, но Билл видел, как у него загорелись глаза. Вряд ли отец Цзинь-Цзинь мог тратить на себя даже доллар в день.

— Я эта девушка отец! — с гордостью произнес счастливый обладатель внушительной суммы.

Цзинь-Цзинь поморщилась и отвернулась.

Жизненные принципы родителей Билла были просты. В юности ты присматриваешься к своим друзьям или подругам и выбираешь из них того или ту, с кем пойдешь дальше рука об руку до самой могилы. Остальные перестают для тебя существовать. Ты придерживаешься брачных клятв, данных в церкви и на супружеском ложе, и всегда помнишь о них. Вот и все; твоя жизнь проста, а будущее ясно и понятно. Праведная жизнь никогда не требовала больших усилий.

Почему же он не смог следовать этим простым принципам?

Что случилось с ним, Биллом Холденом, так любящим свою семью?

Когда настало время улетать из Гуйлиня и они приехали в местный аэропорт, выстроенный по последнему слову техники, Билл вдруг понял, что ему хочется сбежать от Цзинь-Цзинь. Куда угодно, только бы больше не видеть ее. Он со стыдом вспоминал их безумную ночь. Билл не хотел продолжения этих отношений. Не хотел уподобляться китайцу, ездившему на серебристом «порше». Не хотел никаких тайных свиданий, переглядываний и прочих атрибутов любовной интриги. Он хотел, чтобы рядом была единственная женщина, которая заставила бы его забыть обо всех остальных. Одна-единственная и больше никого.

Возможно, кому-то и нужен гарем, но только не ему. Ему нужна одна женщина, являющаяся средоточием всех его желаний. Когда все желания замыкаются на одной женщине, наступает равновесие и покой. А иначе… иначе страсть толкает тебя на новые и новые поиски, которые могут продолжаться до конца жизни, не принося ни радости, ни счастья. Неужели он просил у мира слишком много?

Билла поражало ледяное спокойствие Цзинь-Цзинь. Она словно добилась своего и теперь безмятежно листала глянцевый журнал — пустое чтиво, каким полны салоны самолетов.

Дома телефонный аппарат выдал ему список звонков, оставленных без ответа. Это звонила Бекка.