Теннисные мячики небес - Стивен Фрай Страница 62

– Вы помните нашу первую встречу? – спросил Оливер.

Вопрос, похоже, застал Эшли врасплох.

– Постойте, постойте, дайте подумать. – Он повертел в пальцах бокал с вином, щуря свинячьи глазки. – Я горжусь своей памятью. Скорее всего, мы познакомились на рождественском приеме, который «Телеграф» устроила в клубе «Брукс». Декабрь девяносто девятого.

– О нет, – покачал головой Оливер. – Мы встретились гораздо раньше. Вы тогда еще учились в школе.

В сознании Эшли возникло сразу несколько жутких картин – укромные любовные свидания в общественных уборных Манчестера.

– Вот как? – с мертвенной улыбкой выдавил он. – Не уверен, что полностью вас понимаю. Где и когда это могло произойти?

Залившая лицо Эшли темная краснота и страх, прыгающий в его глазах, не ускользнули от внимания Оливера.

– На Кэтрин-стрит, – сказал он, внимательно вглядываясь в собеседника. – Вы работали у Чарльза Маддстоуна. Личный секретарь, помощник, что-то вроде этого.

– Господи Боже. Как же вы все это помните?

Выражение ужаса сменилось на лице Эшли мгновенным облегчением, и Оливер в который раз пожалел, что не обладает властью Дж. Эдгара Гувера, позволявшей тому поглубже заглядывать в жизни его хозяев-политиков. Похоже, в отрочестве Барсон-Гарленда кроется некая темная тайна. Может быть, думал Оливер, он стыдится своего происхождения. Этот аффектированный тон патриция и стоящая сто пятьдесят фунтов галстучная булавка с Савил-роу слишком хороши, чтобы быть настоящими. Разумеется, при наличии свободной, никем не ограничиваемой прессы ресурсы разведки не так уж и нужны. Чем дальше будет продвигаться в своей карьере Барсон-Гарленд, тем больше сведений о нем нароют журналисты.

– Вот беда, никак не могу припомнить ту нашу встречу, – продолжал Эшли. – Конечно, сэр Чарльз обладал обширными политическими связями, а я был молод, неопытен… Постойте! – Эшли, в голове которого забрезжила истина, вытаращился на Оливера. – Вспомнил! Вы Смит! Боже мой! Смит, так вы себя назвали. Смит! При всей моей молодости, я даже тогда и на миг не поверил, что это ваше настоящее имя. Я прав, не так ли? Вы были Смитом.

Оливер наклонил голову:

– Безусловно.

– Подумать только. Как странно. И какая грустная была история. Пожалуй, я не вспоминал о ней в последние – сколько? пятнадцать лет? Возможно, и больше. Существует ли что-нибудь… – он понизил голос, – что-нибудь, известное вам о l'affaire Maddstone [71] , но не ставшее достоянием публики?

Оливер пожал плечами:

– Я сказал бы, что в один прекрасный день драга начнет углублять русло реки и у нас появится череп.

Эшли понимающе покивал:

– Бедный старина Нед.

Перед ними уже поставили основные блюда, подошел, чтобы предложить Эшли пригубить «Ля Таш», sommelier [72] .

– Похоже, юриспруденция дело прибыльное, – сухо заметил Оливер. – Сидящий перед вами бедный государственный служащий хотел бы поблагодарить вас за столь головокружительное знакомство с жизнью высшего света.

Эшли улыбнулся.

– Тсс, – прошептал он. – В том, что касается трат, я всего лишь скромный любитель. Мой виноторговец проболтался на прошлой неделе, что Саймон Коттер недавно предоставил ему карт-бланш на создание лучшего винного погреба в Европе. И он уже потратил больше миллиона.

– Господи помилуй, – пробормотал Оливер.

– Но это еще не самое поразительное. Этого человека ни разу не видели пьющим что-либо, кроме молока.

– Молока?

– Молока, – подтвердил Эшли. – Вообще-то, завтра утром мне предстоит аудиенция. Если он предложит молоко мне, я, боюсь, завизжу и забьюсь в судорогах.

– Ему нужен юрист?

– Нет-нет. Я навел о нем справки. Политические взгляды его никому не известны. Собственно, – продолжил, состроив значительную мину, Эшли, – вся его жизнь окутана тайной.

– Тут я вам помочь ничем не могу, – сказал Оливер, прочитав во взгляде Эшли мольбу хоть о какой-нибудь информации. – У нас в его деле наличествует только дата рождения.

– А, так вы им тоже занимались?

– Естественно. И знаем о нем столько же, сколько вы. Но разумеется, если нам что-нибудь подвернется…

Оливер решил внушить Эшли уверенность, будто служба разведки в его распоряжении. В конце концов, не исключено, что консерваторам хватит ума когда-нибудь избрать его своим лидером. Им придется, конечно, потратиться на консультанта по созданию имиджа. Не говоря уж о дерматологе. Однако разве Барсон-Гарленд не разведен? Это негоже. Защитник семейных ценностей обязан состоять в счастливом браке. Нет, они всего лишь разъехались, вспомнил Оливер, и так тихо-мирно, что даже пресса в это не полезла. Графская дочь, если память ему не изменяет. Штрих не из самых популистских, не из тех, что позарез нужны нынче партии консерваторов. С другой стороны, и снобизм избирателей Великобритании тоже недооценивать не стоит. Предпочли же они оксфордские манеры Тони Блэра натужной дурости йоркширского «человека из народа», которая так и перла из Хейга. Что до бедняги Джона Мейджера…

Нет, волна истории заносила на Даунинг-стрит мусор почище Барсон-Гарленда и, несомненно, не раз еще занесет. Если Эшли удастся убедить Саймона Коттера отстегнуть несколько миллионов и бросить их в денежный сундук тори, остановить его уже не удастся.

Оливер улыбнулся самой чарующей и доверительной из своих улыбок:

– Великолепный завтрак, Эшли. Лучшего я не упомню. Нам следовало бы встречаться вот так почаще.

– Возможно… Что у нас сегодня? – Эшли глянул на часы. – Четверг. Как насчет того, чтобы встречаться здесь в первый четверг каждого месяца? Пережевывать сплетни, прокладывать собственный путь по карте вин?

– Замечательная идея.

– Вы позволите мне выдвинуть вашу кандидатуру в члены клуба?

Оливер поднял перед собой обе ладони.

– Не мой уровень, – сказал он. – Совершенно не мой.

И они распрощались – и каждого согревало не только хорошее вино, но и удовлетворение достигнутым.

В камере Джима и Микки Дрейперов зазвучала тема из фильма «Миссия невыполнима». Подушка Микки приглушила ее, и все же она осталась достаточно громкой и назойливой, чтобы отвлечь братьев, смотревших «Побег из Шоушенка» и вовсе не желавших ни на что отвлекаться.

– Хрен с ним, – сказал Джим. – Кто сюда станет звонить в воскресенье вечером? Не подходи.

Проиграв целую минуту, музыка смолкла. Тим Роббинс с друзьями-сокамерниками потягивал пиво на крыше тюрьмы Шоушенк.

– Во повезло ублюдкам, – сказал Джим. – Я бы тоже от пинты не отказался.