Океания. Остров бездельников - Уилл Рэндалл Страница 61

«Приемный покой» находится на открытой веранде самого большого здания. За раскладным столиком, на котором громоздятся стопки регистрационных карточек и предметных стекол, сидят две медсестры. Смол Том, сопровождающий меня, поскольку я слишком слаб, чтобы добраться самостоятельно, проявляет максимум предупредительности, когда мы поднимаемся по лестнице.

— О-о-о, малярия его плохо счур. Однажды меня малярия, меня чуть было умер, — подбадривает он меня.

На самом деле я чувствую себя гораздо лучше, чем накануне ночью, хотя болят суставы и конечности налились тяжестью. К тому же меня постоянно тошнит, но, возможно, это связано с нашим плаванием по бурному морю, так как Смол Том, торопясь доставить меня в медицинское учреждение, выжимал из мотора все, на что тот был способен.

Я дожидаюсь своей очереди и сменяю за шатким столиком юную мамашу с верещащим, невероятно толстым ребенком. Сестричка очаровательна. Я улыбаюсь ей, и она тоже отвечает мне улыбкой. Расспрашивает меня о подробностях, а потом приглашает встать на весы, которые выдвигает ногой из-под стола. Я смотрю на шкалу и вижу, что мой вес составляет четыре килограмма. С тревогой во взгляде поворачиваюсь к медсестре.

Она добродушно сталкивает меня с весов, бормоча какие-то проклятия, и прыгает обеими ногами в аккуратных черных ботиночках со шнуровкой на капризный прибор. Затем снова заставляет меня встать на весы, и стрелка послушно сдвигается в сторону. Мне явно пора сократить количество потребляемого сладкого картофеля.

— Так что с вами случилось? — спрашивает она, проверяя мой пульс.

Я рассказываю ей о своих симптомах, подчеркивая, что они схожи с описанными в листовке Джеффа. Сестра подводит итог:

— Жар, холод, тошнит-тошнит, понос чуть-чуть. — На самом деле не «чуть-чуть», но я не хочу искушать судьбу, вдаваясь в подробности. — Палец, который твой.

— Простите?

— Дай палец! — Ее любезный тон куда-то испаряется.

Я робко протягиваю указательный палец правой руки и прежде чем успеваю сообразить, эта ведьма прижимает его к столу и прокалывает маленьким ножичком, который она где-то прятала. Несмотря на то что это не причиняет мне особой боли, я потрясенно отдергиваю руку. Правда, мне хватает ума не запихивать палец в рот, что, вероятно, привело бы к еще большему заражению малярией.

Сестра, лишившаяся всякого обаяния в моих глазах, хватает мой палец, как карандаш, и с явным удовольствием начинает выжимать из него кровь на одно из предметных стекол. Затем вручает его мне и, отпустив мою израненную конечность, указывает на открытое окно в здании с противоположной стороны плаца.

— Пойди найди человека в очках.

Я бросаю на нее хмурый взгляд и иду выполнять то, что мне велено. У окна, склонившись над микроскопом, сидит бородатый мужчина.

Малярия, как известно, вызывается паразитом, которого комары переносят от человека к человеку. Зато мало кто знает, что существует целый ряд разновидностей этих малярийных паразитов, варьирующих от относительно безвредных, которые вызывают лишь головную боль, до зловещего вида falciparum, который вызывает судороги и почти мгновенную смерть. И теперь бородач должен был сообщить мне, какую именно разновидность он видит под микроскопом. Вручая ему предметное стекло, я представляю себе этих паразитов — желтые тельца с подмигивающими глазками и чавкающими ротиками, пожирающими мои клетки. Не могу сказать, что это наполняет меня особой радостью.

— Может, ты зайдешь потом?

Потом? Позже? Когда потом? А если они к этому времени уже окончательно со мной разделаются? Бородач пожимает плечами и кладет стеклышко на лабораторный столик. Я со Смол Томом уныло бреду в тень. Мужчина со странной крапчатой кожей, которая делает его похожим на короткошеего двуногого жирафа, делится с нами бананом. Том берет кусочек, а я отказываюсь. Боюсь, что могу оказаться заразным.

Ожидание растягивается до бесконечности, а мои симптомы все усиливаются. Вскоре я заканчиваю обзор всех событий своей жизни и даже готов вписать небольшой абзац в раздел «Прочее».

Наконец Бородач издает какой-то шипящий звук, и я, чувствуя, как у меня кружится голова, подхожу к окошечку. Он невозмутимо вручает мне сложенный клочок бумаги, а я стараюсь различить в его лице признаки глубокого сожаления. Но он остается глух к моей мольбе и, обернувшись, берет стеклышко у старика, стоящего за мной. Я ухожу с видом Джона Сильвера, получившего черную метку, — да и что такое несколько разводов сажи по сравнению с бушующими серповидными плазмодиями?

Трясущимися пальцами я расправляю листок на ладони и медленно приоткрываю один глаз.

«Отрицательный».

Это как открытие тетради с экзаменационной работой, только, на мой взгляд, еще лучше. От несказанного облегчения я издаю восторженный вопль. Смол Том тоже очень рад за меня, хотя и выглядит удивленным, когда я хватаю его за руки и принимаюсь кружить с ним по плацу. Человек-Жираф одобрительно аплодирует.

— Ну как вы? — спрашивает доктор Джеймс, выходя из палаты.

— Прекрасно! Просто замечательно! — отвечаю я, пихая ему под нос клочок бумаги.

— А как вы себя чувствуете?

Замерев и прислушавшись к себе, понимаю, что никогда не чувствовал себя лучше.

Доктор Джеймс смеется.

— Думаю, слишком много времени провели на полуденном солнце. Пейте как можно больше воды и не выходите на солнце, — советует он. — Между прочим, что у вас есть в аптечке первой помощи на Рандуву?

Я вспоминаю о своих шприцах и цветастых презервативах. Должен согласиться, не слишком впечатляюще.

— Что вы вообще знаете о первой помощи? Вы довольно многое могли бы делать на своем острове. И незачем будет сюда ездить. Пойдемте со мной.

В кладовой, заполненной полками, доктор Джеймс складывает в картонный ящик набор скудных медикаментов — несколько упаковок бинтов, чистый перевязочный материал в пластиковых упаковках, катушки с розовым лейкопластырем и пушистые ватные шарики для удаления косметики. В угол он ставит темно-коричневую бутылку с антисептической мазью, которая, по его словам, убивает всех микробов. Я его сердечно благодарю, хотя, возможно, это и противоречит клятве Гиппократа.

Он на несколько минут исчезает в своем кабинете, а когда возвращается, застает нас со Смол Томом роющимися в нашем богатстве.

— Ну вот. Прочитайте это. — Он вручает мне тоненькую брошюру с красным крестом на обложке. — Я загнул страницы, которые могут вас заинтересовать. Со всеми остальными проблемами приезжайте сюда.

Открываю брошюру на одной из загнутых им страниц. На развороте изображена молодая женщина, ставшая, судя по всему, жертвой нападения какого-то маньяка с бензопилой. У нее хлещет кровь из пяти разных ран, а мужчина, стоящий рядом на коленях, безуспешно пытается ее остановить с помощью ваты и лейкопластыря. Страница озаглавлена «Автомобильная вария». Я сосредоточенно хмурюсь, а доктор Джеймс расплывается в улыбке.