Большой беговой день - Анатолий Гладилин Страница 6

С тех пор советское государство ищет врагов, ищет их на протяжении шестидесяти пяти лет, ибо без врагов государство победившего социализма существовать не может. Ужас, если вдруг по мановению руки враги исчезнут! Ничего не останется, как торжественно объявлять наступление давно обещанного рая. А где его взять, этот рай?

* * *

Октябрьскую революцию 17-го года, на знаменах которой был написан прекраснейший гуманистический лозунг "Мир - народам!", надо считать началом Гражданской войны в России. Не взятие Зимнего дворца и холостой выстрел крейсера "Авроры", а три года братоубийственной войны, стоившей жизни миллионам российских граждан, окончательно закрепили победу советской власти, победу социалистической революции. Могли ли обойтись большевики без гражданской войны? Нет, не могли бы. И это не только мое субъективное мнение историка. Вот что говорил на Пленуме ЦИК в июне 18-го года более авторитетный товарищ: "Так же, как рабочий класс передал помещичьи земли в руки крестьянства, он научит теперь беднейшее крестьянство отнимать у кулаков, мародеров, спекулянтов наличные продовольственные запасы и превращать их в общий продовольственный фонд. Другого пути у нас нет! Нам говорят: это путь гражданской войны. Советская власть и есть организованная гражданская война. Советская власть не боится сказать это и открыто призывает массы к организованной гражданской войне против помещиков и буржуазии". Эти слова принадлежат товарищу Троцкому, который в то время еще не был оппозиционером. Его роль в Политбюро была огромна, и он занимал пост Председателя Реввоенсовета республики. И если Председатель Реввоенсовета сказал: "Советская власть - это есть организованная гражданская война", - видимо, у него были веские основания для этого.

Но вот к 21-му году на основной территории Российского государства (за исключением Дальнего Востока) война кончилась. Помещики, буржуазия и белое офицерство были физически уничтожены или изгнаны за пределы Советской республики. По идее, для рабочих и крестьян, от чьего имени делалась революция, должен был наступить праздник, ведь они победили! Однако я сейчас не буду говорить о тяжелейшей экономической разрухе, в которую была ввергнута страна, о страшном голоде - не надо отвлекаться от темы, а наша тема: победители и побежденные. Поэтому разрешите процитировать один документ: "Внешних фронтов нет. Опасность буржуазного переворота отпала. Острый период гражданской войны окончился, но оставил тяжелое наследие - переполненные тюрьмы, где сидят главным образом рабочие и крестьяне, а не буржуи..."

Какая-то чертовщина получается! Побежденные - помещики и буржуа уничтожены, а победители - рабочие и крестьяне - сидят в тюрьмах? Но так свидетельствует документ. Неискушенный читатель ему рад бы не поверить; наверное, решит неискушенный читатель, это высказывание принадлежит какому-нибудь белогвардейцу или западному злопыхателю, словом, клеветнической буржуазной прессе. Однако я процитировал отрывок из приказа ВЧК от 8 января 1921 года (сборник "История ВЧК", Госполитиздат, 1958 год). Думаю, что в данном случае товарищам из ВЧК надо верить. Им, как говорится, было виднее.

Так кто же победил в русской революции?

БЕГА

Второй заезд.

Большой Всесоюзный приз.

"Ехать три гита. Участие в третьем гите не обязательно. Призовые места распределяются по наименьшей сумме занятых мест в двух любых правильно совершенных гитах (при обязательном занятии в одном из них первого места - для победителя). При равенстве суммы занятых мест у нескольких лошадей призовые места распределяются по наименьшей сумме резвости в зачетных гитах" - выписка из правил.

Под звуки торжественного марша Дунаевского из кинофильма "Цирк" девять лошадей выезжают на парад. Их встречают пятнадцать тысяч пар глаз. Пожалуй, ни на одном концерте, ни одного артиста не рассматривают так придирчиво и внимательно, как этих девятерых дербистов. Пятнадцать тысяч человек оценивают каждый шаг лошадей, пытаются угадать, на какую резвость они способны и на что рассчитывают сами наездники. Пятнадцать тысяч голов работают как электронно-вычислительные машины, выбирают наиболее выгодные денежные цифровые комбинации. Дикторы по радио представляют участников Большого Всесоюзного приза:

- Под первым номером жеребец Дубровского коннозавода Идеолог. Мастер-наездник - Петр...

Интересно, о чем же думают сами герои дня?

ПЕТЯ: "О чем думаю, чего думаю?! Ехать надо, а не думать. Я своей бабе сказал, чтобы на меня поставила десятку, а больше не тратилась. У Моисейки жеребец силен. Моисейка - хитрый еврей, за моей спиной отсиживается, а на финише стреляет. Большой приз намастырился выиграть, сопляк, а я сорок лет на ипподроме и ни разу этот приз не брал. По усам течет, а в рот не попадает... Так и уйду на пенсию несолоно хлебавши... Но я еврею не поддамся. Уеду сразу, а там - лови, свищи! А в общей куче мне нельзя, того гляди, собьют жеребеночка, ироды... Да, руки уже не те, годы уже не те, последний случай отличиться. Я только эту Отеллу и боюсь... Гунта - баба глупая, правильно пейс не построит... Кто ж тогда остается? Белый Парус? Меня, старика, не проведешь: я же чую, Ваня чего-то задумал. А чего думать, чего думать? Ехать надо, а не думать. Они примут в тридцать две, а я - в тридцать одну. Они в тридцать одну, а у меня тридцать в запасе. А ежели они в тридцать четыре фальшпейсом поедут? А я тогда - в тридцать одну, третью четверть - в тридцать две сделаю, а там... буду плакать и молиться, авось не догонят".

ИДЕОЛОГ: "Я самый сильный, самый быстрый, самый красивый; я ужасно честолюбивый! И эта вертихвостка Лиана перестанет смотреть на рыжего Отелку и ржать, как идиотка, когда встречается с ним на дорожке. Конечно, пока я выигрывал, она клялась мне в верности. Задеру Отелку, забью копытами, этот приз - мой! Лишь бы хозяин не гнал меня весь круг, я же не могу весь круг, мне хоть немного передохнуть надо, а он меня гонит и гонит, бьет и бьет. А потом ругается и сахару не дает. Он, по-моему, не очень умный... Как трудно бежать, когда слышишь сзади хрипение рыжего! Ловко он устроился! Вот давай наоборот, я за тобой пристроюсь, сохраню дыхание, и тогда последний бросок - мой. Эх, Лианка, Лианка, все кобылы - бляди!"

- Под вторым номером кобыла Прилепского коннозавода Лиана. Наездник второй категории - Николай...

КОЛЯ: "Бедный я, несчастный! Ну почему мне так не везет? Такую кобылку подготовил! И надо же, захромала на левую заднюю, растянула связку. Я ветеринару поллитры ставил, я ему деньги давал, да все безтолку. Теперь бригадир меня съест. Скажет, просс... дерби! Ему, бригадиру, небось завидно, что не угадал он с Лианкой, отдал ее мне как неходягу, а я из двух десяти на ней выехал. Если б я дерби взял, меня бы самого бригадиром сделали. Определили бы в тридцатое отделение, там, правда, плохой товар, да ничего, как-нибудь бы в люди выбился. Видно, век мне зимовать в помощниках. Лиану отвезут в завод, и что у меня останется? Две с половиной кобылы, годные только на колбасу? Значит, так, я укол сделал обезболивающий, полчаса должно держать, вроде бы пока она не хромает, не жалуется. Скорее бы начинали! И если они фальшпейсом поедут, если сторожить друг друга до финиша будут, то у меня есть шанс. На последней прямой разберемся. Мне бы взять один гит, а там вгоню ей два укола, три укола, забью насмерть, но приз не выпущу! Как надоело ходить в помощниках... Идеолог хорош, Отелло огнем пышет... Нет, видно, нет счастья в жизни!.."