Почем фут под килем? (сборник) - Олег Кондратьев Страница 6

Зачетно-показательный концерт художественной самодеятельности вполне благополучно приближался к своему естественному окончанию. Оставались последние два номера. Все проходило на редкость благопристойно, в строгом соответствии с детально разработанными для подобных мероприятий Инструкциями.

С художественно-эстетической точки зрения завершающееся действо представляло собой что-то среднее между выпускным праздничным концертом для родителей в каком-нибудь отдельно взятом городском детском саду и церемониальными торжествами в сельском клубе по случаю прибытия в отстающий поселок главы районной администрации.

Вот только в отличие от последних происходило оно где-то в срединной части Атлантики, ближе к американскому берегу, на глубине 150 метров, в прочном корпусе советской атомной стратегической подводной лодки последнего поколения, находящейся здесь на боевом дежурстве. И уж идейной-то выдержанности концертных номеров мог бы позавидовать и средних масштабов Пленум Коммунистической партии.

Именно последнее обстоятельство являлось главной причиной того, что на угрюмом и недовольном по жизни лице главного «мецената» – заместителя командира по политической части – образовалось устойчивое выражение умиротворенной благосклонности, свойственное ему весьма эпизодически да и то лишь в кабинете вышестоящего командования и за закрытыми дверьми персонального туалета.

Справа от замполита на той же скамейке-«баночке», рассчитанной на четверых, восседал командир корабля. Понятие «восседал» наиболее точно характеризовало положение его тела в пространстве: имея рост под метр девяносто и вес в сто двадцать килограммов нельзя присесть, притулиться, прикорнуть, можно только восседать, преисполнившись сознанием собственной значимости и постоянным ощущением внушительных габаритов великолепной фигуры. Но у капитана первого ранга это выходило на редкость естественно. Он действительно был настоящим командиром-единоначальником для полутора сотен членов экипажа, мог распоряжаться их жизнями в силу данных ему полномочий и учитывая важность выполняемой задачи. А если вспомнить, что в ракетных шахтах находились 16 боевых баллистических ракет с ядерными разделяющимися боеголовками потрясающей мощности… Количество подвластных ему жизней увеличивалось многократно.

Впрочем, ощущение такого неимоверно тяжелого груза вселенской ответственности никак не отражалось на его круглом гладком лице или в светлых голубоватых глазах, взирающих на весь окружающий мир с постоянной веселой хитринкой потомственного вятского уроженца.

На концерте он присутствовал в роли этакого «свадебного генерала», хотя и значился председателем конкурсного жюри. В полемику с замполитом не вступал, а лишь время от времени согласно покачивал мощным шишковатым затылком да в положенных местах отзывался на происходящее двумя-тремя негромкими хлопками.

Третьим на этой «официальной» скамейке пристроил едва ли четвертинку своего тощего седалища начальник радиотехнической службы. Моложавый капитан 3 ранга удивительно походил на вождя Великой Октябрьской революции Якова Свердлова высокой курчавой шевелюрой, круглыми очками в темной оправе, что само по себе на флоте было большой редкостью, и ярко выраженной наследственной принадлежностью к великому семитскому сословию. Не удивительно, что именно он и был в экипаже секретарем первичной партийной организации. Ох уж эти гены!

«Свердлов» ни секунды не пребывал в состоянии покоя: он успевал что-то шепнуть на ухо замполиту, несколько раз обернуться на 180 градусов и, энергично жестикулируя, призвать к порядку разболтавшихся зрителей, одобрительно хрюкнуть в сторону очередного выступающего, снова пообщаться с замполитовским ухом, отследить реакцию командира корабля и хлопнуть в ладоши с ним в унисон, уловить высказанное в пространство начальственное мнение, трансформировать его в собственную категоричную оценку и записать последнюю в большой пухлый ежедневник, как по волшебству появляющийся в его тонких нервных пальцах в нужный момент.