Уборка в доме Набокова - Лесли Дэниелс Страница 6

Казалось бы, секс и красивая одежда должны быть связаны напрямую, а вот и нет. Равно как не связаны секс и счастье, или секс и занятия спортом, или даже секс и молодость. Секс — это как наслаждение джазовой музыкой: любой вдруг взял — и врубился.

Мой ученый кузен очень любил джаз. Когда мы оба жили в большом городе, он часто звонил мне в дверь за полночь, будил меня и тащил в какой-нибудь джаз-бар. Объяснял он это так: раньше там делать нечего, потому что настоящий драйв приходит только после часу, а дальше уже нужно сидеть до рассвета, потому что если оно случится, если к вам прилетит фея джаза, то музыка останется с вами до конца вашей жизни.

В его случае это оказалось не так уж долго.

Может, фея секса куда-то улетела?

Мне, наверное, не стоило про это думать, но ведь тогда оставалось думать только о смерти: о смерти, деньгах и еде.

Я стояла у почтового ящика с мешком написанных писем, и вот подъехал Билл — белый фургон Американской почтовой службы, зеркало заднего вида украшено розовым искусственным мехом. Кто его знает, может, дожидаясь почтальона на улице, я нарушала неписаный закон Онкведо. Мне было как-то неловко, что я не чту законов городка, в котором живу, — например, законов, предписывающих улыбаться. В Онкведо все мне улыбались, а в большом городе не улыбался никто. Когда я сюда приехала, я думала, эти улыбки что-то значат: что у меня брюки расстегнулись или что мне хотят рассказать, как они познали Иисуса Христа. Но оказалось, у этих улыбок нет смысла. И они ко мне не относились. Это было просто такое благожелательное выражение лица.

А вот Билл улыбался по-настоящему. Мы с ним встречались у почтового ящика пять раз в неделю. Наверное, я была самой надежной его клиенткой. Выпадали дни, когда Билл оказывался моим единственным собеседником. Из всех моих здешних знакомцев он был самым дружелюбным человеком. Не в стиле дежурного дружелюбия, а скорее «я ведь и правда очень рад вас видеть». Стоило ему заметить меня — и улыбка озаряла лицо, будто солнце, вырвавшееся из-за туч.

Сегодняшний день не стал исключением.

— Здравствуйте! — пробасил он жизнерадостно. — Вы читать любите?

Я решила, что это такая шутка, — он как раз протягивал мне на редкость пухлый мешок писем из «Старого молочника». Мне часто кажется, что люди шутят, — но в Онкведо, как правило, это только кажется.

Я протянула руки за мешком, а Билл вместо этого всучил мне торбу из местного магазина «Товары для рукоделия». Она была набита книгами.

— Жена решила, что вам понравится.

— Спасибо, — пробормотала я. Склонилась над торбой, делая вид, что читаю названия, — мне совсем не хотелось, чтобы почтальон видел мои слезы. — Спасибо, я их потом обязательно верну.

— Да ни к чему это, — проговорил он бодро. — У нас гараж и так забит книгами, снегоочиститель некуда поставить. Говорю я Марджи, что она слишком много читает, а она и ухом не ведет.

Последние слова он произнес с неуместной одобрительностью и одновременно шваркнул мешок с письмами к моим ногам. Белый фургон взревел и умчался прочь, окутанный облаком выхлопных газов.

Книги оказались по преимуществу любовными романами — розово-золотые обложки с изображением полуголых мужчин и явственно расположенных к ним женщин. Была там еще книжка в красной обложке: «Представьте — и сбудется: как добиться успеха в бизнесе». Кто знает, может, здесь, под мглистыми мягкими обложками, и скрыты все любовные страсти Онкведо. Я задумалась, что теперь делать — почитать или спалить книжки в камине. Дым от окрашенной бумаги содержит канцерогенные углеродные макромолекулы — это я помнила со своей старой работы.

Вот отвечу на письма, пообедаю жареной свекольной ботвой и вознагражу себя: почитаю одну из книжек Билловой жены. До приезда детей еще оставалось семьдесят два долгих часа. Большую их часть можно худо-бедно убить на работу, еще сколько-то на сон, сколько-то на еду. Когда детей не было, я питалась объедками и всякой противной, малоупотребительной едой: кормовой капустой, сардинами, лимской фасолью. А когда они были со мной, мы ели вкусные, понятные вещи: печеный картофель с маслом, печеные груши.

Уважаемая миссис Косуэлл, благодарим Вас за письмо. Понимаем Ваше опасение, что в молоке могут содержаться гормоны. Но мы не даем коровам антибиотиков в целях профилактики заболеваний. Мы не используем, как вы предполагаете, «свободного выпаса», так как это опасно для машин на дорогах, равно как и для самих животных, но у нас просторные пастбища, и по ним коровы могут свободно перемещаться.

Результат такого выпаса — полноценный, натуральный вкус нашего мороженого. Как нам кажется, отчетливее всего он чувствуется в ванильном пломбире. Прилагаем к письму купон на бесплатный вафельный рожок — можете использовать его в нашем киоске до конца лета.

С наилучшими пожеланиями,

«Старый молочник»

Сидя у окна, там, где Набоков, возможно, сочинял свои романы, я писала жителям северной глубинки: у них находилось время и потребность пообщаться с производителем потребляемых ими молочных продуктов. Будь я оптимисткой по натуре, я сочла бы свои занятия продолжением литературной традиции этого дома, но, не будучи таковой, я видела в них только очередной признак неотвратимого заката цивилизации.