Сметенные ураганом - Татьяна Осипцова Страница 58

Синие глаза ехидно прищурились.

– Так вам жаль беднягу Гену, или вы жалеете себя, замученную угрызениями совести?

– Вы меня нарочно путаете… – недовольно пробурчала она.

– Ничего бы не изменилось, начни вы все сначала. Вы так же обманули бы его и так же издевались. Ведь, не умри он сейчас, вы бы и не подумали изменить отношение к мужу? Все могло сложиться иначе, только если бы вашему Геннадию пришло в голову поколачивать вас для профилактики – потому что любой, проявивший слабину, тут же окажется у вас под каблуком.

У Светы не было сил возмущаться, она только вздохнула:

– Не знаю, почему я такая злая стала. Я ведь не была такой, это все жизнь… И еще, как только я начинаю думать, что вот, все наладилось и надо уже стать честнее и добрее, как мне опять снится этот сон.

– Что за сон?

– Я вам не рассказывала? Он снится мне давно, с карточных времен, когда бедняки и бомжи стали рыться на помойках. Сейчас-то это уже не в диковинку, а тогда… Знаете, когда я впервые увидела, что человек выискивает еду в мусорном баке, я очень испугалась, что и мы до такого можем дойти. И тогда первый раз мне приснился этот кошмар. Он потом еще снился, с небольшими вариациями, но суть примерно одна. Как будто я иду в темноте… ну не совсем в темноте, кое-что вижу. Иду, и мне есть очень хочется, потому что сытной еды давно не было. А с двух сторон дороги помойка, большая свалка… Вроде дело за городом. И на этой свалке полно людей, и все копаются, ищут что-нибудь съедобное. А я думаю: раз они находят, может, и я найду? Хоть утолю свой голод… Мне противно, брезгливо, но живот от голода сводит, и я иду на эту свалку… А оказывается, это уже не свалка, а кладбище… Я на кладбище, а кругом ночь, жуть! И я пугаюсь и бегу… Бегу как сумасшедшая, а за мной кто-то гонится!

– Кто гонится?

– Не знаю. Я даже не знаю, человек или зверь… Только чувствую, что он вот-вот догонит… Ужас такой! Но вдруг кладбище кончается, и я оказываюсь не на улице, не в городе, а в каком-то страшном месте – в лесу или в старом парке. Вокруг темень, мрачные деревья, заросли кустов со всех сторон… Нет ни одной тропинки, и я не знаю, куда бежать, где найти спасение! А тот, кто гонится за мной с кладбища, не отстает, и я опять бегу, не разбирая дороги… Я дрожу от страха и от холода, а вокруг туман, поэтому все еще мрачнее и страшнее кажется. Я задыхаюсь от ужаса, просыпаюсь и понимаю, что спастись опять не удалось…

И каждый раз, как мне снится этот сон, на меня наваливается такой страх, что все опять может вернуться – тяжкая работа ради куска хлеба, латаные сапоги и протертая куртка, – что я готова ограбить кого-нибудь, лишь бы знать, что у меня есть деньги, и завтра я не буду голодать. Вот я со злости и налетала на Гену, и пилила его…

– Стоп, – прервал ее Шереметьев. – Вы сейчас опять начнете заливаться пьяными слезами. Вытритесь и послушайте, какую новость я вам сообщу. Думаю, вас она заинтересует.

Она послушно вытерла глаза и высморкалась.

– Что за новость?

– Вы помните, я говорил, что ни одну женщину в мире не хотел так, как вас. Так вот – я все еще вас хочу.

От возмущения Света даже всхлипывать перестала. Вскочив на ноги, она зашипела, чуть не брызгая слюной:

– Да как у вас наглости хватило явиться ко мне в такой день со своими гнусными предложениями? У вас… нет сердца, и совести тоже нет! Убирайтесь вон из этого дома!

– Хоть бы дослушали… – Он тоже встал и, глядя на нее сверху вниз с легкой усмешкой, завершил: – Я предлагаю вам руку и сердце. Как вам новость?

Она смотрела на него, широко распахнув глаза. Он шутит? Ведь он твердил, что не из тех, кто женится. Либо она пьяна, либо Юра рехнулся. Но он не был похож на сумасшедшего. Напротив, он говорил совершенно невозмутимо:

– Я хочу вас с того первого дня, когда вы чуть не пробили мне голову булыжником. Так или иначе – я всегда хотел вас. Но теперь, дорогая, когда у вас завелся кое-какой капитал, вы вряд ли придете ко мне предлагать себя в обмен на деньги. Значит, другого варианта у меня нет – только женитьба.

– Опять ваши мерзкие шуточки?

– Отнюдь. Конечно, не слишком тактично делать подобное предложение, как говорится, у гроба… Но у меня есть причина поторопиться: завтра я уезжаю, и надолго. Где гарантия, что, когда я вернусь, вы не окажетесь замужем за очередным мелким торговцем? И мне опять ждать, пока вы овдовеете? Я немного подумал и решил, что лучше использовать представившийся шанс и жениться на вас сейчас.

Глаза его искрились весельем, но было в их глубине еще что-то, непонятное, напряженное.

Совершенно невероятно – Шереметьев предлагает выйти за него замуж! Когда-то она мечтала как следует помучить его, показать свою власть, поиздеваться, если услышит такое предложение. И вот сейчас она его услышала, но понимала, что поиздеваться не получится.

– Я никогда больше… не выйду замуж, – прошептала она, чувствуя, что от волнения не в силах смотреть на него.

– Почему?

– Я… я не люблю вас.

– Что-то не припомню, чтобы в предыдущих ваших замужествах любовь играла существенную роль… Итак, вы готовы подумать о моем предложении, пока я буду отсутствовать?

Он осторожно взял ее за подбородок, приподнимая лицо. Света отвела его руку.

– Юра, я не стану откладывать. Лучше сразу скажу. Я не хочу больше выходить замуж!

– Ерунда. Все женщины этого хотят.

– Все хотят, а я не хочу!

– Прелесть моя, вы ведь ни разу не были замужем по-настоящему. В первый раз вы вышли замуж из упрямства, во второй – из-за денег… Почему бы теперь не вступить в брак ради удовольствия?

– Глупостей не говорите! Удовольствие… Разве что для мужчин!

Юрий расхохотался, и она кинула на него гневный взгляд.

– Совесть бы поимели!

– Я ведь говорю – вам не повезло. Вы выходили замуж за мальчишек, ни черта не понимающих в любви. Почему бы теперь для разнообразия не выйти за человека опытного, знающего, как обращаться с женщинами?

– Вы самонадеянный тип, и вообще, наш разговор слишком далеко зашел.

– Но с каждой минутой становится все интересней. Итак, назначайте день свадьбы. Я готов подождать какое-то время. Пара месяцев – это уже прилично?

– Вы что, не поняли? Я не дала согласия.

– Мне упасть на колени? – совершенно неожиданно для нее он сделал это и театральным тоном продекламировал: – О Светлана! Лишь пылкость чувств заставляет меня в столь неподходящее время делать вам предложение руки и сердца. Но долее я не в силах сдерживать свою страсть! И не в силах скрывать, что нежное дружеское чувство, которое я всегда испытывал к вам, со временем переросло в чувство более глубокое, более прекрасное! Вы, наверное, уже догадались? Это любовь повергла меня к вашим стопам.