Однажды в Бишкеке - Аркан Карив Страница 57

Ночью мы проснулись, чтобы пересказать друг другу каждый свой сон. Потом, забыв его, снова заснули.

Утром пришел Алексей и сказал, что Принц приглашает на прогулку. Взять с собой даму, к сожалению, не представляется возможным.

Так по-детски не хотелось отрываться от Джумагюль. А может, и есть что-то в этой шняге под названием «назад в утробу»? Но об этом и без Зигмунда можно было бы догадаться.

Все, что мне оставалось, это завещать Джумагюль нашу «Волгу-Волгу» с Максимкой и надеяться на то, что прогулка будет недолгой.

Первый раз за все это время я приблизился к горам Ала-Too. Они называются пестрыми, потому что покрыты заплатками белого сияющего снега, который на самой верхушке не истаивает даже в разгар летнего зноя. Два месяца я просыпался и засыпал с видом на эти чудесные горы, но вблизи, с потерей перспективы, они показались мне уже не такими красивыми. Мы обогнули их с севера и взяли курс на восток, двигаясь вдоль горной гряды. Впереди ехал джип с Чингизом и Сергеем; Алексей, Юппи, Наташка и я двигались следом. Часа через полтора головной джип взял к югу и начал подниматься по узкой горной дороге. Еще минут через пятнадцать мы остановились. Все вышли из машин. Оглядываясь вокруг, я все никак не мог определить цель нашего путешествия: ну, горы какие-то. Однако Чингиз со свитой уверенно продолжил путь пешком и, дойдя до определенной точки, помахал нам рукой, чтобы мы подходили.

Чингиз стоял на краю глубокой лощины, на дне которой — я глазам своим не поверил — раскинулся военный лагерь. И, хотя нас разделяло расстояние не меньше километра, я безошибочно определил, какое именно формирование расквартировалось в киргизских горах. Я повернулся к Чингизу:

— Дружишь с Эвиком?

Чингиз довольно засмеялся:

— Дружу. Ровный пацан!

Я выразил солидарность с такой оценкой.

С Эвиком, официально Эветом, а по израильскому протоколу — Авигдором Либерманом, я познакомился в 1989 году, как только приехал в Израиль. Это был чрезвычайно хитрожопый и целеустремленный кишиневский крепыш без шеи, только что окончивший факультет общественных наук Иерусалимского университета. Эвик был беден и никому не известен. Но он был прирожденный политик. Он пошел к Биньямину Нетаньяху, рядовому депутату кнессета от Ликуда, и сказал ему: «Биби, давай работать вместе!» Через семь лет Эвик привел Ликуд к власти, а Биби — в премьер-министры. Себя он сделал заведующим рейхсканцелярией. В принципе, у Эвика есть потенциал и самому когда-нибудь стать премьером. Вообще же он истинный ариец. Поэтому, когда два года назад к нему обратилась инициативная группа из бывших афганцев, чеченцев и других братишек с предложением создать добровольческое военное формирование под названием «Алия», Эвик этот безумный проект через все инстанции пробил. Официально батальон должен патрулировать еврейские поселения — те, что на оккупированных территориях, — а также помогать полиции в проведении каких-то спецопераций. В общем, мутноватые функции. Но реально батальон «Алия» занимается в основном тем, что выезжает на природу, играет в футбол, жарит шашлыки, пьет водку и с удовольствием дает тем, кто просит, интервью, в которых незатейливыми эвфемизмами обыгрывает с вариациями одну и ту же тему: «Смерть арабам!»

Мы дошли уже почти до самого низа. Израильские махновцы были в штанах хаки и тельняшках русской десантуры. Большинству хорошо за сорок, многие внешне приближаются к идеалу Розенбаума. Жизнь в лагере наемников, спрятанном в горах, мало чем отличалась от обычного пикника батальона «Алия», в лесу Бен-Шемен, например. Одни квасили, другие играли в футбол, третьи жарили стейки, четвертые пели под гитару «лыжи у печки стоят», пятые сгужевались на урок Торы, который давал старый поэт, религиозный мракобес и пьяница Барух Камянов; шестые обсуждали последнюю книгу Стивена Хокинга; седьмые рассказывали бородатые похабные анекдоты и громко ржали, а подъем переворотом на турнике делал один только Додик Цукерман.

Додик Цукерман был в батальоне, пожалуй, самым реальным пацаном. Ему было тридцать два года, он до сих пор ходил в реальные милуим, потому что служил в одной из частей спецназа, «Духифат», и месяц в году занимался реальными зачистками в каком-нибудь там Шхеме. В остальное время года Додик был художником, но, поскольку за это не платили, он работал штатным графиком в русской газете «Вести». Однажды я выразил удивление нашему общему другу Амиту, который служил вместе с Додиком, как такой добродушный и веселый парень, как Додик, может стрелять в людей. Амит посмотрел на меня дико, потом брызнул: «Добродушный?! Да он женщин и детей убил больше, чем я террористов!»

Не успев еще отдышаться после того, как соскочил с турника, Додик хлопнул меня по плечу и рассказал анекдот: Если бы физкультура была полезна для здоровья, на каждом турнике висело бы по четыре еврея! Мы посмеялись, и я спросил Додика, как так получилось, что Эвик отдал Чингизу своих чернорубашечников.

— Мартын, не смеши меня! Эвик ничего не отдает. Эвик так, понемножечку, по-кишиневски приторговывает. Ты не поверишь, какая у меня здесь зарплата! А сколько получил лично Эвик, я, врать не буду, сам не знаю.

— Слушай, — я огляделся вокруг, — а как вас сюда доставили? Вместе со всем циюдом ^[77]. Вон, даже джипы.

— Очень просто доставили. На российскую авиабазу. «Геркулесами». А сюда мы добирались под российским флагом.

— И чего теперь?

— Да ничего. Скажут — выдвинемся.

— Будешь брать Бишкек?

— А какие проблемы? Яшу видишь? Кабул брал!

Я посмотрел на Яшу с изрытым лицом старого мексиканского бандита и задал еще один вопрос:

— А командир у вас кто?

— Да, фраер какой-то. Капитан от инфантерии. Шмулик Зах зовут.

Древнее пророчество сбывалось на глазах. Бардыгы Пишпекке чогулушат. Все собирались в Бишкеке. Кстати, а кто эти «все»? — спросил я себя и сам же себе ответил, что «все» — это, по-видимому, все те, кто нужен, чтобы было весело. Батальон «Алия» под командованием капитана Шмуэля Заха Бишкеку совершенно определенно для веселья был необходим.

Тынц! Тынц! Тынц! Тынц!

Юппи прискакал на одной ножке. Он светился от счастья: «Уговорил!»

— Кого? Наташку?! — искренне обрадовался я.

Юппи перестал скакать и несколько потускнел.

— Нет. Наташку пока нет. Чингиза уговорил! Все! Мы снимаем! Сегодня же! Тот махабат — помнишь? — про русского водителя бусика и казашку, которая его спасла. Короче, андижанский бой снимаем здесь. Израильтяне играют плохих парней…

— А то кого же! — хохотнул Додик.

— Нет, кстати, не все, — радостно сообщил Юппи. — Некоторые будут играть наших хороших кыргызстанских парней. Еще Чингиз обещал подогнать штук десять мырок в форме, так что расовый вопрос, в принципе, решен. Мартын, поедешь с Наташкой в Бишкек, одна она не справится. Надо организовывать массовку под беженцев, чувака этого найти и казашку — у тебя телефоны записаны? — и, короче, все оборудование. То есть просто всё! Мартын, если ты настоящий друг, ты включишься! Это мой шанс! Я об этом всю жизнь мечтал!