Доктор Данилов в МЧС - Андрей Шляхов Страница 57

Для временного размещения людей, оставшихся без крыши над головой, был создан временный палаточный лагерь, мимо которого сейчас проезжал «уазик», ведомый Реутом.

– Народу мало, – сказал Реут, кивая на лагерь, – а по радио передают, что в Цевьянске люди на улицах ночуют. Бардак!

– Может, просто остатки имущества сторожат? – предположил Данилов.

– За чем тут можно смотреть после такой воды? Это организационный косяк: небось половина местного начальства не знает про лагерь. Было же так в Хакасии: людей по пустым вагонам на станции распихивали, а палатки сутки пустыми стояли. Я уже успел насмотреться.

Бывалый человек, все повидавший, все замечающий и знающий, просто обязан быть немного ворчливым. Реут умолк и молчал до конечного пункта – станицы Красногорской, в которой ждали транспорта двое человек (отец и сын). Они пострадали уже после наводнения, разбирая кучу мусора, которая совсем недавно была их домом. Отец, обутый в резиновые сапоги, поскользнулся на обломке балки и упал на груду битого кирпича вперемешку со стеклом. Он сломал в трех местах правую руку, которую инстинктивно выставил перед собой, два ребра и правую ключицу. Сын бросился ему на помощь, не очень-то глядя себе под ноги, и провалился одной ногой в щель между крупными обломками бетонных плит. Нога у него застряла, тело по инерции неслось вперед, в результате чего получился открытый перелом обеих костей левой голени.

Отправлять за двумя пострадавшими две машины – слишком большая роскошь, тем более что это не инфаркты с отеком легкого, требующие интенсивного лечения в пути, а всего лишь переломы. Зашинировать, обезболить – и вези хоть троих, если, конечно, третий поедет сидя, ведь лежачих мест на носилках всего два. Устройство для крепления носилок в салоне позволяет в случае необходимости обеспечить немедленный доступ врача к пациенту, находящемуся на носилках нижнего яруса на тот случай, если во время транспортировки тому экстренно потребуется медицинская помощь. В этом случае верхние носилки смещаются вправо и фиксируются над креслами (или одним креслом), установленными у правого борта. Не очень-то просторно, конечно, но микроавтобус – это не Ил-76.

Сын показался Данилову легче отца, поэтому Данилов уложил его вниз, на первый ярус. Отец, оказавшись в салоне, пробормотал:

– Ну, чисто купейный вагон.

– Только чая в пути не будет, – улыбнулся Данилов, – придется потерпеть.

– Без него мы не помрем, доктор, – ответил сын. – А вот если грамм сто спирта…

– Во-первых, тот спирт, что у меня, пить не стоит. – Данилов подбавил в голос строгости. – Во-вторых, на фоне вашего обезболивания алкоголь противопоказан.

Обезболили их хорошо: сначала постаралась местный фельдшер, которая оказывала первую помощь, наложив шины из деревянных палок, подобранных на месте происшествия, затем Данилов добавил перед тем, как шинировать переломы «по науке», специально предназначенными для этого шинами. Обезболивал грамотно, не усыпляя, потому что во время транспортировки лучше, чтобы пациенты были контактными. Вообще, при обезболивании перебор, как говорится, хуже недобора: если переусердствуешь, остановку дыхания можно получить.

Насчет спирта пациенты, скорее всего, не поверили, но настаивать не стали. Подумали, наверное, что нарвались на жлоба. Бывает.

Обратный путь всегда кажется короче. Никакой физики, чистая психология, особенно если пациенты ведут себя хорошо и не устраивают сюрпризов. Легкая головная боль на третьи сутки почти непрерывной работы – это пустяки, если закрыть глаза и немного подремать или хотя бы подумать о чем-то хорошем, например о том, что сейчас делает Елена. И она тут же пройдет.

Закон сохранения энергии гласит, что она никуда не исчезает, просто переходит из одного состояния в другое. Точно так же ведут себя и проблемы: не исчезают, а трансформируются. Стоило отступить головной боли, как машина увязла в грязи и, несмотря на старания Реута, интенсивно работавшего рулем и рычагом переключения передач, продолжала это делать все больше и больше. Действовал принцип болота: чем сильнее рыпаешься, тем больше вязнешь.

– Вот тебе и полноприводный двухосный микроавтобус повышенной проходимости! – воскликнул разъяренный Реут, ударяя по рулевому колесу обеими руками. – Так и хочется сказать: «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!»

– Я тоже люблю «Кавказскую пленницу», – спокойно сказал Данилов. – Даже больше, чем «Бриллиантовую руку». Ты собери волю в кулак, я подтолкну.

– Сиди! Сначала надо пару досок под колеса бросить, – проворчал Реут, вылезая из кабины. – Я сейчас…

Чего-чего, а найти пару подходящих досок в зоне, пострадавшей от наводнения, не проблема. Они нашлись хорошие, длинные, двухдюймовые, не планки какие-нибудь. Водитель провозился пару минут, подсовывая их под колеса то так, то эдак, и наконец, грязный чуть ли не по пояс, забрался в кабину и сказал:

– Теперь можно толкать.

Данилов вылез наружу, сразу же увяз в грязи по середину голени, но расстраиваться не стал, подумал только, что в придачу к ботинкам-берцам неплохо бы обзавестись и сапогами, вроде рыбацких.

Упершись обеими руками в задний борт, тоже, естественно, грязный, Данилов утвердил ноги поосновательнее, так, чтобы подошвы не скользили, и крикнул водителю:

– Толкаю!

Заработал мотор, закрутились колеса, обдавая Данилова грязью, но полноприводный двухосный микроавтобус повышенной проходимости не сдвинулся с места, кажется, увяз еще сильнее. Как назло, они были одни на дороге: ни людей, ни машин, ни помощи, чтобы подтолкнуть и вытянуть. Закон подлости.

Два коротких обломка досок, подсунутые под задние колеса, увеличивали шансы на успех.

– Домкратом бы… – вслух помечтал Реут.

– Если он тебе надоел, просто утопи его в грязи, – посоветовал Данилов. – Попробуем еще раз. Если не вылезем, будем вызывать помощь.

– Спасение спасателей! – Реут сплюнул себе под ноги и полез в кабину.

Данилов заглянул в салон, желая посмотреть, что с пациентами все в порядке, убедился в этом и вернулся на свою исходную позицию. Вздохнул поглубже, настраиваясь на победу, крикнул Реуту и толкнул, вложив всю свою энергию, как физическую, так и ментальную…

– Представьте себе синагогу в субботу, – говорил знакомый голос, – полную благочестивых евреев, которых сердито отчитывает строгий раввин: «О, евреи, вы перестали жертвовать деньги на нужды синагоги! Позор вам, евреи! Трижды позор вам, богатые евреи! Оттого, что нет денег на ремонт, наша синагога разваливается. Это уже не синагога, а бордель!»

Глаза слипались, Данилов с удовольствием поспал бы еще, но пора работать, труба зовет.

– Один из присутствующих, восьмидесятилетний владелец большого галантерейного магазина Рабинович, поднимает палец к потолку и радостно говорит: «О!»

Усилием воли Данилов разомкнул веки и увидел над собой «банку» с каким-то прозрачным раствором. От нее вниз спускалась трубка.