Доктор Данилов в МЧС - Андрей Шляхов Страница 56

– Нет… – клюнул на удочку Загинайко.

– Эх, ты, а еще инженер! Потому что при неожиданном возвращении мужа в нем с комфортом размещаются четыре мужика.

– Я – холостой, – ответил Загинайко, – мне эти альковные ухищрения побоку. И специализируюсь я не по шкафам, а по воздушным компрессорам.

– Терпеть его не могу, – пожаловался Данилову Ломакин, когда Загинайко отошел покурить. – Были бы горы вокруг – тоже не понравилось бы. Запущенный пессимизм в терминальной стадии.

– Расслабься, – посоветовал Данилов. – Побереги энергию.

Когда журналисты пишут, что «мобильный госпиталь работал в круглосуточном режиме», то изрядно веселят этим сотрудников госпиталя, которые не припомнят, когда это и где работали они с девяти до восемнадцати с часовым перерывом на обед. Мобильный госпиталь всегда работает в круглосуточном режиме, только иногда посменно, давая сотрудникам, сдавшим вахту, возможность отдохнуть более-менее полноценно, иногда и нет.

Сейчас как раз выдался такой случай, когда об отдыхе пришлось надолго забыть. Пострадавших было очень много. Хорошо еще, что большая часть их в госпитализации не нуждалась. Или, если выразиться точнее, им не требовалась экстренная госпитализация. Вода – прежде всего переохлаждение, поэтому температурящих было больше всего. Ничего вроде бы страшного, но каждого надо осмотреть, назначить лечение и выдать лекарства на первое время. Где тут аптеку искать? Да и денег нет у многих спасшихся людей: выскакивали ведь кто в чем. Плотину прорвало поздно вечером, в начале одиннадцатого, когда многие уже легли спать.

Среди температурящих попадались пневмонии и ангины. Таких укладывали в изолятор с отдельным входом (кто его знает, какая там инфекция?) и передавали местным бригадам «Скорой помощи», которые забирали людей не по одному человеку, а загружались по максимуму. Кроме «Скорой помощи» пострадавших увозили полицейские машины и добровольные помощники из числа местных жителей на личных автомобилях. Попадались и очень тяжелые пневмонии, осложненные сильной дыхательной недостаточностью.

Данилову повезло больше других: он диагностировал подряд два сегодняшних трансмуральных инфаркта. Первый он заподозрил у вывезенной из зоны затопления пожилой женщины, которая жаловалась на слабость и сильную одышку.

– Не иначе как воспаление легких получила, – лепетала она, – у нас в семье они у всех слабые.

Данилов посмотрел на синюшные губы, пощупал пульс, выслушал сердце и решил снять кардиограмму. При таком потоке пациентов кардиограмму делали не всем, лишь при каких-либо подозрениях. На кардиограмме выявились классические признаки переднебокового инфаркта миокарда, возникающего при закупорке огибающей ветви левой коронарной артерии. Прямо хоть в учебник вклеивай.

«Молодец, Вольдемар, не проглядел! – похвалил себя Данилов. – Возьми с полки пирожок».

Женщину полечил, установил ей подключичный катетер, наладил капельницу и отправил в стационар с первой же машиной «Скорой помощи». От такого внимания пациентка расчувствовалась и несколько раз пригласила, когда все утрясется, заезжать к ней в гости. Данилов ответил: «Непременно». Адрес, разумеется, записывать не стал.

Со вторым инфарктом пришлось повозиться. Пятидесятилетний мужчина, гипертоник и астматик, снятый с крыши трехэтажки местными спасателями, решил умереть, не дожидаясь, когда к нему подойдет врач. На заполошный крик: «Умирает!» – первым подскочил Данилов. Второй прибежала с портативным дефибриллятором в руках медсестра Обозова, универсал широкого профиля, которая могла работать и за операционную сестру, и за анестезиста, и за акушерку. Имея такую помощницу, было просто невозможно не «завести» умирающего, что называется, «с пол-оборота». Привели в сознание и даже успели отчитать за то, что сидел тихо и терпел загрудинную боль, не привлекая к себе внимания.

– Да тут у всех неладно, – вздохнул сознательный пациент. – А что у меня, инфаркт?

– Да, – подтвердил Данилов, накачивая воздух в манжетку для контрольного измерения артериального давления.

– Крупноочаговый?

– Верно.

– Помереть могу?

– Не дадим! – пообещал Данилов. – Один раз не допустили и во второй раз спасем.

– Доктор, если бы я здесь умер, я бы считался пострадавшим при наводнении или просто умершим? – спросил мужчина.

– Странный вопрос, – удивился Данилов. – Даже и не знаю, что ответить. А разве вам не все равно?

– Нет. У меня жизнь застрахована на приличную сумму. А наводнение – это же форс-мажор. Я не помню, как насчет жизни, а вот автомобильная страховка при форс-мажорах не выплачивается. Вдруг и все остальные страховки тоже так… Нет ясности.

«Кому – чего, – подумал Данилов. – Нет, пора блокнот для впечатлений заводить и записывать такие вот перлы в горячем виде».

– Раз нет ясности, то ее стоит внести, поэтому вам надо жить, – сказал он. – Поправитесь и разберетесь со страховками…

После прибытия третьей группы спасателей и медиков характер работы несколько изменился. Одна часть сотрудников дежурила в госпитале, а другая часть на машинах отряда, доставленных с базы, выезжала в пострадавшие населенные пункты, откуда уже схлынула вода, для оказания медицинской помощи на месте и отбора тех, кто нуждался в госпитализации.

Многие из пострадавших так и не покинули затопленную территорию, пока там стояла вода. Да, проводились облеты территории, спасатели совершали рейды на лодках, но вывезти из зоны бедствия удалось далеко не всех. Люди пережидали буйство воды на крышах уцелевших домов и на возвышенностях. Были и такие, которые взбирались на высокие деревья и просиживали там по двое суток. На короткое время сознание того, что вода схлынула и все самое страшное позади, вызывало эйфорию, что в какой-то мере способствовало улучшению самочувствия, но подобное состояние очень скоро проходило, а проблемы возвращались.

– Видал я цунами в Индонезии, – сказал спасатель Костя Реут, на секунду отрывая взгляд от еще не просохшей дороги. – То же самое, только без землетрясения.

Он был относительно молод, на вид – не больше тридцати лет, поэтому держался с преувеличенной солидностью. Говорил мало, но старался, чтобы слова звучали веско, всячески старался подчеркнуть свою бывалость. Слова «бывал» и «видал» шли у него через предложение.

Данилову Реут понравился сразу. Во-первых, приятно работать в паре с немногословным человеком, который не тарахтит без умолку. Немногословный спутник особенно приятен тогда, когда болит голова, которая за последние сутки уже трижды напоминала о себе, и не умными мыслями, как хотелось бы, а болью. Во-вторых, Реуту за его знания и умения можно было бы спокойно выдавать фельдшерский диплом.

– У меня жена – врач, – сообщил польщенный Реут в ответ на похвалу Данилова после первого рейса. – Есть у кого учиться. И работаю не первый год – многое повидал.

Данилов не в первый уже раз подумал о том, что главное достоинство отряда в том, что здесь нет неумех, ремесленников, делающих свое дело кое-как, лишь бы отвязаться. Такие сюда не попадают или быстро отсеиваются. Разные люди есть в отряде – хорошие и не очень, трудяги и карьеристы, коммуникабельные и не совсем, но все знают свое дело и в няньках-надсмотрщиках не нуждаются. Большой плюс, везде бы так.