Идеальный вариант - Лариса Райт Страница 55

– Я ехала домой…

– …Душа была полна… – подхватила Полинка.

– Ой, мам! – вдруг всполошилась Аринка. – А подарок-то?

И сразу:

– Точно.

– Чуть не забыли.

– Давай скорей.

– Держи!

– Вот!

– Вручай!

– Мамулечка, – Аринка широко улыбнулась, и Велуня уже растрогалась: «Удумали тоже, подарки. На кой они?» – Мы долго думали, что тебе подарить, и решили, что за столько лет бесконечной работы ты наконец заслужила полноценный отдых. Но поскольку ты совершенно не умеешь сидеть на месте, решили подарить, – она сделала загадочную паузу и протянула белый конверт, – вот это.

– Что это? – Она повертела конверт с каким-то твердым картоном внутри. А со всех сторон ее торопили:

– Открой!

– Давай же!

– Решайся!

– Ну же, мамуль!

Велуня достала из конверта открытку с нарисованным на ней пароходом, спросила снова:

– Что это?

– Круиз по Волге! – радостно воскликнула Аринка и вскинула руки вверх. – Тадам! Послезавтра отплываешь.

– Послезавтра? Как послезавтра?

– А вот так. Хватит на нас ишачить. Едешь отдыхать, и точка. – Дочка торжествующе улыбалась, да и лица всех остальных выражали самое настоящее ликование. А Велуня расстроилась:

– Отдыхать? Ну, раз хотите.

– Конечно.

– Милая, давно пора.

– Поезжай! Поезжай, бабуля.

– Да что я там делать-то буду? – та испугалась. – Никуда отродясь не ездила, и вдруг круиз.

– Вот именно, что не ездила. А теперь поедешь. Увидишь столько всего нового, интересного!

– А на кой оно мне? – Первый испуг прошел, но растерянность осталась.

– Приедешь – нам расскажешь, – нашелся кто-то из внуков.

– Вам? – Велуня пристально оглядела молодежь.

И снова недружный хор:

– Конечно!

– Естесьно!

– Само собой!

– Соглашайся, мамуль!

– Не дрейфь, бабуля!

Велуня махнула рукой:

– Ладно, уговорили. Круиз так круиз. Надеюсь, на этом сюрпризы закончились.

– Вообще-то нет. – Улыбка на лице Аринки стала еще шире.

– Что еще? – схватилась за сердце Велуня.

– Когда вернешься, – таинственно начала она и сделала театральную паузу. Затем продолжила: – Вот эти апартаменты, – дочь сделала выразительный круговой жест правой рукой, – окажутся в полном твоем распоряжении.

Велуня ничего не поняла. В каком таком распоряжении? О чем это она?

– Доченька, – та жалобно всхлипнула, – я не понимаю.

– Мы все – Поля, Ира и я – отказались от своей доли папиного наследства в твою пользу. Так что ты теперь полноправная владелица этой жилплощади. Так что живи, мамуля, и радуйся.

– Как это живи? – заволновалась Велуня. – Как это радуйся? Это что вы такое удумали? Как это мы тут вчетвером живем, а владеть только я буду? И слышать ничего не желаю! – Она даже ножкой притопнула, чего за ней никогда не водилось. – Не пойдет так!

– Ну, – засмеялась Аринка, – хочешь – не хочешь, а дело сделано. Хорошо, что сюрприз устроили, а то ты бы не согласилась.

– Но это же нечестно! Нечестно! – горячилась Велуня. – А ты? А Алешенька?

– Да не беспокойся, мамочка. Мы и не будем здесь жить.

– Как? – Земля ушла из-под ног. – Как это не будете? – Она хватала ртом воздух. – А где? Где будете?

– В Москве. Отсюда на работу нет больше мочи добираться. – Дочь словно не замечала волнения матери – сама была слишком взволнована грядущими изменениями. – Мы уже и квартиру сняли, и школу Лешке подобрали.

– Школу? Лешке? Его-то зачем дергать? Я за ним присмотрю.

– Как зачем? Ребенок должен с родителями жить.

Этот аргумент был убийственным. Дальше спорить не могла, проскулила только:

– Я бы о нем заботилась.

– Мам, да ты сама сегодня говорила, что он – здоровый лоб и в бабке уже не нуждается.

«Говорила. Но ведь не думала же».

– Ариша, – Велуня теребила край фартука. – А может, ну ее – квартиру-то эту. Продадим, и я с вами поеду. А там поднакопите и в Москве что-нибудь осилите.

– Нет. Ты заслужила свой угол. – Дочь мгновение помолчала и вышла из спора победителем, сказав: – Мы все так считаем.

– Ну, раз все, – Велуня попыталась вытереть так и не пролившиеся по щекам слезы, – раз все, то и хорошо. Давайте-ка чай пить.

Она суетилась: расставляла чашки, подкладывала пирожки, наливала варенье. Дети были счастливы, хвалили угощенье и называли Велуню кудесницей. Потом снова начали петь. Исполнили «Калитку», «Отцвели, ах, уж давно…» и засобирались домой.

– Я уберу, – сказала Аринка.

– Я провожу. – Велуня накинула на плечи шаль и вышла во двор. На станцию теперь идти незачем. Все на колесах. Иринка к Полине поедет ночевать, а назавтра уж назад в свой Саратов. Там, наверное, Дружок скучает без хозяйки.

Уехали. Мать долго стояла у подъезда и смотрела вслед удаляющимся огням.

– Отчалили? – окликнула из окна соседка.

– Улетели, – вздохнула Велуня.

– Чего подарили-то?

– Круиз по Волге и квартиру.

– Чего?

– Того. Квартиру оставляют, а сами съезжают.

– Быть не может!

– Может.

– Ох, и повезло тебе! – Соседка от зависти чуть не выпадала из окна. – Золотые дети! Бывает же такое. Значит, теперь не готовить, не стирать, не гладить? Ох, и счастливая же ты!

– Счастливая, – согласилась Велуня и побрела домой. «А то еще выпадет из окошка-то от избытка чувств».

Дома сняла с Аринки фартук, подтолкнула дочь к выходу из кухни:

– Иди давай. Помогла уже. Сама справлюсь.

Та спорить не стала. От выпитого ее разморило, хотелось забраться под одеяло и уткнуться в подмышку любимому мужу.

А мать терла, скребла, мыла и драила. На рассвете, наконец, угомонилась, прилегла на кушетку. Глаза были сухие, а душа выла. Сердце стучало непривычно медленно и равнодушно. В голове упрямо крутились одни и те же слова: «Не готовить, не стирать, не гладить. Не готовить, не стирать, не гладить». Глаза Велуни закрылись, руки вытянулись вдоль тела. Через десять минут она умерла.