Белое отребье - Джон Кинг Страница 55

Следуя в определенном направлении, мистер Джеффрис старался выдерживать успокаивающий ритм. Его ноги двигались легко, а дыхание было ровным. В следующие несколько минут обнажится практический аспект его работы, будет ясна причина его присутствия в больнице. Этот акт придаст его жизни более глубинное значение. Это возможность истинно служить обществу, изменять мир к лучшему, и если бы он не был честен, он был бы никем, он знал все о первобытных инстинктах, прячущихся в душе каждого человека, даже таких образованных и чувствительных людей, как он сам. Мистер Джеффрис был экспертом в вопросе контроля эмоций, но даже после стольких лет присутствовала толика возбуждения. Конечно, это акт восстановления равновесия. Энергия должна быть перенаправлена в нужное русло, конечный результат скажет все. Профессионализм — это существенный фактор, и он был горд своим умением проводить самые ответственные моменты своей работы. Здесь не было места для ошибок, и он не совершил ни одной. Его успех был заработан тяжким трудом, он потерял бы все, если бы хоть раз ошибся.

Как всегда, стены коридоров были пусты и безлики. Случайно он замечал доски с официальными объявлениями, плакаты и брошюры, затем рисунки и картины, ни один из них не стоил его секундного взгляда. Эти листы бумаги, затерявшиеся на штукатурке, были похожи на окна окружающих домов, слившихся с асфальтом. Он ехал, созерцая местные дороги, и эта убогость еще больше подчеркивала важность его работы, коридоры больницы и улицы города как в зеркальном отражении повторяли друг друга. Все брошено гнить и истлевать, проведение необходимых мер игнорировалось, потому что это слишком больно или требует некоего усилия. Слишком много людей сидели вокруг, как на церковной службе, и замедляли приход неизбежного. Нужно было делать выбор и принимать решительные действия, не имеет значения, что эти решительные действия было трудно воплотить, что этот труд покрыт кружевом сожаления. Он был реалистом и верил в это всем сердцем. Он не смог бы продолжать, если бы не верил.

Мистер Джеффрис заметил грязное пятно, появившееся на носке его правого ботинка. Несмотря на важность своей задачи, он не смог не остановиться, наклонился вниз, чтобы рассмотреть пятно. Потер его, но немного все же оставалось. Казалось, это смесь краски и штукатурки. Он испачкал пальцы. За углом находился туалет, и Джеффрис решил быстро зайти туда. У него было время. Там он отмотал туалетной бумаги, затем снова потер пятно. Грязь исчезла. Пока он мыл руки, туалетный запах ударил в ноздри. Жидкое мыло находилось в диспенсере, и ему нужно было нажать на кнопку. Мысль о микробах, находящихся на поверхности кнопки, вывела мистера Джеффриса из душевного равновесия. Он наполнил ладони гелем, убедился, что его руки чисты, и вытер их полотенцем, проигнорировав сушилку для рук, поскольку он не хотел включать ее и снова пачкаться. Он вообразил комнату, по которой ползают микробы и инфекционные палочки. Почему, ну почему эти люди не могут жить так, как живет он? Запах в туалете был омерзительным, и он не отважился заглянуть внутрь кабинок. Так жить постыдно. Не требует больших усилий чистить чертов туалет раз в день. Он понял, что позволил себе отвлечься. Начал глубоко дышать, покинул туалет и продолжил свой путь. Ботинки снова без единого пятнышка. Вскоре он почувствовал облегчение. Повернул направо мимо отделения патологии, затем налево, снова вернувшись в свой привычный ритм. Время на его стороне, и он был уверен в себе. Иначе он бы не останавливался.

Когда мистер Джеффрис вошел в палату, там было тихо. Мягкое вращение вентилятора было единственным звуком. Он насладился моментом. Затишье перед бурей, за исключением того, что бури не будет. Никаких потрясений. Он услышал отдаленный храп человека, видимо, мечтающего о красоте, и невинности, и выигрыше в Национальной лотерее. Он улыбнулся этой мысли. Пожелал игроку удачи. Звук вентилятора слегка усилился. Теперь он был в центре машины. Как раз в самом сердце. Это понимание длилось несколько секунд, не больше, и он двинулся вперед, к нужной секции, которая была только в футе от него. Осмотрел четверых спящих мужчин. Двоим дали снотворные таблетки, третий и так принял много успокоительного. Четвертый мужчина был очень болен, он находился рядом с выходом, через который и проник в палату мистер Джеффрис. Место для пациента подбиралось специально в соответствии с его соседями, их состоянием здоровья, неважно, были ли они в сознании или нет. Положение его сегодняшнего клиента также было существенно. Секция позади разделенной палаты.

Вокруг все спокойно. Ночная медсестра, дружелюбная девушка, была вне зоны видимости, снаружи палаты. Джеффрис много раз говорил с ней, и их отношения складывались удачно. С взаимным уважением, которое вызывало у него хорошее чувство. Если она оторвется от своих рутинных дел, то может поинтересоваться, что он здесь делает, а на самом деле он ничего бы и не делал, если бы не был полностью подготовлен. Его сценарий готов, объяснение тоже. Если ты не можешь доверять коллеге, профессионалу, то кому ты сможешь доверять? Мистер Джеффрис был уверен в себе, но далек от самодовольства. Сестра редко выходила из-за стола, но никогда нельзя исключать такую возможность. Он посмотрел за угол — проверить, что она находится там, где и должна быть, — и заметил только плечо этой женщины. Единственный реальный период опасности длился какие-то секунды. До тех пор, пока его не увидели со шприцем в его руке, он был чист. Сам процесс впрыскивания был напряженным моментом, но он был к нему подготовлен. Быстрая и мягкая операция.

Живущий в цивилизованной культуре, которая до сих пор не приняла идеал действительно свободного капитализма, мистер Джеффрис следил за Соединенными Штатами, чтобы получить некие ориентиры. Он верил в частную медицину, это бесспорно, но принимал тот факт, что трансформация старой системы займет много времени. Потерянный идеализм — в этом проблема, и традиции едва соблюдаются. Американцы были свободны от этого сентиментализма и способны на смелые решения. Тяжкий труд вознаграждался, лень — нет. Преступления, между тем, сурово наказывались. Политика нулевой терпимости применялась для беззаконных элементов, и он полностью поддерживал человеческие казни большинства сумасшедших убийц и сексуальных извращенцев, это несло в себе гарантию сохранности достоинства в смерти даже для самого злого человека. Повешение было жестоким актом, электрический стул — варваризмом, но смерть от летальной инъекции облегчала совесть всех правильно думающих мужчин и женщин. В этом был компромисс и некий консенсус.

Но он остановил себя. Его собственная работа никогда не сможет сравниться с акциями, обусловленными законом. Его дело было скорее помогать невиновным, нежели наказывать безнравственных. Джонатан Джеффрис действовал на совершенно другой арене, обрывал жизни, которые молили о том, чтобы их оборвали. Он был ангелом милости, облегчал агонию старости и страдания конечных стадий заболеваний. Его пациенты были его клиентами, и он должен был обеспечить должное обслуживание. Государственное и индивидуальное сосуществовали в превосходной гармонии, хотя это обслуживание было сохранено в секрете. Не было вовлечено никакого насилия, и никакого сожаления со стороны его клиентов. Он был сиделкой, посвятившей себя тому, чтобы служба здравоохранения работала для всех, кто в ней заинтересован.