Тигры в красном - Лайза Клаусманн Страница 54

— Из Гемпшира? Нет, — сказала Ева.

Хьюз смотрел, как на стекле появлялись и исчезали маленькие кружки от его дыхания. Свинцово-серое небо мрачно висело над ними. Он вытащил из кармана «зиппо» и принялся большим пальцем высекать огонь, прислушиваясь к ритмичному кликанью стали.

— Ну а вы откуда? — наконец спросила Ева, точно из необходимости поддержать разговор.

— Из Кембриджа, штат Массачусетс, — ответил Хьюз и подумал о матери с отцом, потерянно блуждающих по их большому дому.

Он писал матери — письма, полные оптимизма и уверенности в победе. Его слегка раздражал тон собственных писем, но ее очень рассердил его отъезд, поэтому он считал себя обязанным подавать вещи в наиболее выгодном свете. Он представлял, как мать сидит на любимом выцветшем диване и кулаки ее сжимаются от ярости, когда она читает его письмо.

В вышине он заметил птиц, похожих на черноголовых чаек. Он смотрел, как они кружат в небе, и думал о немецких самолетах и океане. Он думал о Гавре и гадал, сколько же там сейчас дивизий и сколько уже уничтожено танками, сколько обморожено и скольких доведется сопровождать «Джонсу» обратно через Атлантику, домой. Прислушиваясь к звуку вибрирующего под ним мотора, он задремал.

Когда он проснулся, стекло было запотевшим. Он сунул руку в карман плаща и нащупал пачку «Лаки Страйк».

Приоткрыл окно и сунул сигарету в рот.

Повернулся к Еве и предложил ей закурить.

— О да, спасибо, — сказала она, став на миг тем, кем и была, — молодой женщиной, радующейся возможности закурить.

— Сколько вам лет? — спросил Хьюз, прикуривая сигарету и передавая ее Еве.

— Двадцать четыре, — ответила она.

Сквозь открытое окно в машину врывался острый запах мокрой травы и опавших листьев.

— Почему вы решили стать курьером?

Он лениво затянулся, расслабившись впервые за долгое время.

— Почему вы спрашиваете?

— По очевидным причинам.

— Ну да, конечно. Значит, и ответ должен быть столь же очевидным.

— Это будоражит?

— Да, и еще… не люблю застревать на одном месте.

— Я бы отдал что угодно, чтобы застрять кое-где прямо сейчас, — сказал Хьюз.

— Дело не только в месте. Даже не знаю… Застрять в чем угодно.

Она произнесла это твердым голосом, но у Хьюза возникло странное ощущение, что она готова расплакаться.

Волосы у нее слегка растрепались, пряди закручивались вокруг лица и шеи, и Хьюз заметил, что она красива, если забыть про бриджи и дурно сидящую куртку. Руки, лежащие на руле, были такими изящными, что ему вдруг захотелось увидеть ее запястья — наверное, хрупкие, как маленькие пташки.

— Значит, у вас есть мотоцикл и вы можете ездить куда пожелаете, да?

Он выпустил струю дыма в салон.

— Ну, все не так романтично.

— Полагаю, вашему мужу приятно осознавать, что вы тоже в деле, играете свою роль, сражаетесь вместе с ним, так сказать.

— О, значит, так думают мужья? Никогда особо не разбиралась в подобных вещах. — В ее голосе вновь просквозило презрение. — Значит, ваша жена играет свою роль?

— В каком-то смысле, — ответил Хьюз, жестко глянув на нее. Ему не нравился ее тон. — Она существует. Для меня этого достаточно.

— Как мило.

Хьюз проигнорировал этот выпад.

— Должно быть, ваша жена — настоящее чудо, если одно только ее существование для вас утешение.

— Так и есть.

Ева посмотрела на него. Лицо у нее было печальным.

— Вот черт, — сказала она, сворачивая на дорогу. Несколько минут они ехали в молчании. Господи, какая же она колючая.

— Далеко еще? — спросил он.

— Нет, уже недалеко. — Голос снова обрел деловитую звонкость.

— Я никогда не был в адмиралтейской цитадели, — сказал он. — Какая она?

— Да никакая. Сплошные карты и все такое. И все страшно заняты.

Он закурил еще одну сигарету.

— Что вы делаете на Новый год?

— Вы меня приглашаете?

— Что? — Хьюз почувствовал, что щеки у него запылали, как у подростка. — Нет, просто спросил.

— О, да не смущайтесь вы так. Я пошутила. — Она покосилась на него, лукаво улыбаясь.

Хьюз рассмеялся. Странная девица эта Ева Брук, словно актриса, играющая миллион ролей.

— Пока не знаю, — сказала она, — может, встречу с семьей. У меня пара дней увольнительных.

— А, — протянул Хьюз.

— Ваш капитан сказал, что у вас три дня. Уверена, в городе будут танцы, если вы ищете, чем заняться.

Хьюз не ответил.

— Почему такое лицо? Вы не любите танцы?

— Сейчас не особенно, пожалуй. Напоминают о жене.

Ник в платье с вырезом сердечком. Ему нравилось то платье.

— О боже, — сказала Ева, — вы и в самом деле без ума от нее. Нужно придумать, что же нам с этим делать.

В этот момент Хьюз решил замолчать до конца поездки.

В Лондоне Ева вела машину осторожнее, маневрировала, объезжая припаркованные автомобили, пожарные грузовики и развалины. Они перебрались из одного разбомбленного города в другой, проехав лишь несколько полей и одинокую деревушку. Когда они проезжали мимо того, что прежде было магазином «Данхилл», Хьюз вспомнил свой последний визит в Лондон, перед войной. Он приезжал с командой своего колледжа, и они зашли в «Данхилл», будучи навеселе, — запастись сигарами в предвкушении победы над своими английскими соперниками. А теперь от магазина осталась только вывеска на груде камней.

— Проклятые немцы, — сказал он. — Только посмотрите на это.

— Да, — отозвалась Ева. — Подчас кажется, что весь мир охвачен огнем, верно?

Они припарковались, и Ева прикрепила на машину свою служебную карточку, небрежно пришлепнув ее на лобовое стекло.

— Даже не знаю, что они собираются с ней делать, — сказала она — скорее себе, чем Хьюзу. И проворно направилась к адмиралтейской цитадели, большому бетонному бункеру с квадратной башней и бойницами, напоминавшими о Средневековье. — Очаровательно, не правда ли? — усмехнулась она.

Хьюз заметил, что она умудрилась накрасить губы и пригладить волосы. Когда успела? Неужели в самом деле думает, что немного помады поможет отвлечь внимание от скверно сидящей одежды? И все же в этом было что-то сексуальное. Он не мог припомнить, случалось ли ему прежде видеть женщину в брюках.

Они предъявили свои документы охране на входе, а затем возле лестницы, спускающейся на несколько пролетов под землю. Ева, похоже, знала, куда идти. Когда они оказались на нужном уровне, она свернула в коридор, затем в другой. Протиснулись мимо флотских штабистов, разбиравших тяжелые деревянные сундуки, набитые картами. Белый телефон на стене упрямо звонил, пока девушка-военнослужащая не сняла трубку. Все это напомнило Хьюзу о нутре «Джонса». Темно и тесно, выкрашенные в зеленый цвет бетон и сталь. Наконец они добрались до входа в оперативный штаб, плотно обложенного мешками с песком, и снова предъявили документы.