Любовь за кадром - Эммануил Тафель Страница 52

В подошедший микроавтобус загрузилась вся киногруппа и благополучно добралась до базы. Уже через час, переодевшись и согревшись, они собрались в ресторане и с улыбкой вспоминали шторм и лодку, и то, как усердно они вычерпывали воду. Шум и разноголосица переливалась от стола к столу и только Пётр Крушинов молча пил тёрпкое красное вино.

После еды все разошлись по своим комнатам и Виноградов, осознав всю глубину опасности, которой они подвергались, устало пробормотал:

– А ты, Виктор был всё-таки прав, когда просил, чтобы тебя взяли в море.

С тобой я чувствовал бы себя увереннее.

– Вот, вот, Александр Михайлович, – убеждённо воскликнул Кравцов. – Я всегда стараюсь говорить правильные вещи, а вы мне не доверяете!

– Доверяй, но проверяй! – уже почти засыпая пробормотал Виноградов.

Следующие два дня съёмочная группа ничем существенным не занималась, так как для съёмок очередного эпизода требовалась солнечная погода, а над городом нависли тучи и шёл мелкий, противный дождь. На третий день произошло событие, порадовавшее всех участников экспедиции: на базу прибыли машины спецтехники. Здесь был и «камерваген» – специально оборудованный автобус для перевозки операторских принадлежностей, звукооператоры получили «тонваген» – автомобиль для мобильной записи звука, а к осветителям пришла передвижная электростанция – «лихтваген», что дало им возможность включать множество осветительных приборов.

В начале ассистентов смущали немецкие названия специализированных машин, но с лёгкой руки Виктора Кравцова, который перевёл слово «камерваген», как вагон для камеры, они привыкли к этому названию и, пользуясь дословным переводом, никого кроме оператора в машину не пускали. Теперь аппаратура заняла своё место на нижней полке, выше разместились кофры с оптикой, а тяжёлые аккумуляторы были поставлены на пол автобуса, что прибавило ему устойчивости.

На побережье с каждым днём становилось всё теплее и члены съёмочной группы, выходя утром на улицу, внимательно рассматривали небо, ожидая появления солнца. Но погода их не баловала: с моря дул сильный ветер, нагоняя на берег массу тёмных туч, часто лил дождь и сразу же становилось холодно.

Ребята из операторской группы собрались в одном из номеров гостиницы и бесцеремонно стучали в домино не жалея стола и своих ладоней. Грохот в коридоре стоял такой, что Виноградов, подходя к номеру подумал, что ему слышится артиллерийская канонада.

– Привет, гвардейцы, – сказал он, подходя к шумной компании. – У меня есть для вас приятные новости.

– Какие же? – заинтересованно спросил Кравцов, не отрываясь от игры.

– Может быть, когда разговор идёт о работе, вы прекратите свой перестук? – негромко сказал Виноградов и что-то жёсткое в его интонации заставило ребят приостановить игру.

– Синоптики обещают на завтра солнечную погоду и мне бы хотелось чтобы у нас всё было готово к съёмке.

– Оператор приказывает – мы выполняем! – бодро откликнулся Игорь Беляев. – Но даже, если бы съёмка должна была начаться немедленно, я бы не удивился, а доложил о своей готовности.

– Ты уже зарядил кассеты и проверил аккумулятор?

– Я не был бы ассистентом Александра Виноградова, если бы аппаратура доверенная мне, не была бы готова к съёмке!

– Ой, какой трепач! Я просто не могу! – с издевкой произнёс Кравцов.

– Виктор, а ты договорись пожалуйста с осветителями по поводу приборов, – обратился ко второму оператору Виноградов. – И пусть отгонят «лихтваген» подальше, а то задымят всю площадку.

– Сделаем, – бодро откликнулся Кравцов.

– Благодарю за службу, – улыбнулся Виноградов и направился в комнату режиссёра.

Светланов уже два дня отлеживался в постели, жалуясь на боли в сердце, но услышав о хорошем прогнозе синоптиков, встрепенулся.

– И мы сможем снимать?

– Мы должны обязательно это сделать, – Виноградов присел к столу и начертил на листе бумаги схему съёмки. – Просвет в тучах будет недолгим, но нам надо успеть снять восход солнца и пробег Наташи по берегу моря.

– Да, конечно, – оживился режиссёр. – Вам надо продумать с каких точек будет вестись съёмка, а я отрепетирую с актёрами сцену.

– Мы будем снимать двумя камерами и постараемся тщательно подготовиться к съёмке, – Виноградов поднялся. – А вы поправляйтесь скорее.

Он покинул комнату режиссёра в твёрдой уверенности, что к моменту съёмок тот встанет на ноги. После обеда, гуляя с Наташей по набережной, Виноградов рассказал ей о планах на съёмку. Однако это не вызвало радости у актрисы. Откинув волосы привычным жестом и хмуро взглянув на море, Наташа сказала:

– Мои слова, конечно же, можно воспринять как каприз зазнавшейся артистки, но если даже и выглянет солнце, то у меня нет желания снова лезть в холодную воду.

– О, это у тебя просто нервы пошаливают и ты, наверное, что-то перепутала в сценарии, – Виноградов, как бы успокаивая, взял Наташу за руку. – Тебе не надо окунаться в холодное море, ты будешь просто бежать по кромке воды, на фоне восходящего солнца.

Наташа только иронически покачала головой.

– Но если тебя и эта небольшая пробежка испугает, то вызовем дублёршу и она спокойно отработает этот кадр, а так как съёмка будет вестись издалека то никто из зрителей этой подмены не заметит.

– А что, у дублёрши такая же фигура, как у меня? – ревниво осведомилась Наташа.

– Ну ты же знаешь, что такой фигуры ни у кого в мире больше нет!

– Виноградов прижал к себе девушку и поцеловал в щёку. – Так что эта замена будет выглядеть компромиссом с нашей стороны.