Киномеханика - Вероника Кунгурцева Страница 5

— Да кто ты такой?! — ошарашенно воскликнул Марат, возмущенно оттолкнув его руку, вскакивая и озираясь.

И хотя ясно было, что Марат ждал ответа на все накопившиеся за время его сна недоразумения, а вовсе не собирался выяснять личность вора, тот отнесся к его словам буквально.

— Разве у меня на лбу не написано? — спросил он, недобро подмигнув Марату.

И тут же отвернулся к Лоре, принявшись ее щекотать и тискать, — возможно, для того, чтобы оградить себя от дальнейших расспросов. Однако женщина с напускной строгостью уперлась кулачками в грудь Адику и, выглянув из-за его спины, отчетливо, чуть не по складам проговорила:

— Наш катер причаливает к центральному военному санаторию имени Ворошилова. Мы сходим на берег.

С какой вкрадчивой, а по сути, наглой уверенностью произнесла она это «мы», ясно намекая, что Марат никак не очухается, что он проворонил все, в том числе заспал цель своего путешествия и не пропустит ее лишь благодаря попутчикам, которые по счастливой случайности следуют в тот же пункт назначения! На самом деле он мгновенно узнал и жадно оглядел качающуюся перед глазами зеленую гору, разрезанную сверху вниз по склону узкой колейкой черных рельсов, по которым медленно скользил к пляжу красный вагончик. И так же, как на открытке, которая лежала в кармане куртки вместе с другими видами этого города, по обеим сторонам фуникулера белели выступающие из-за деревьев причудливые корпуса санатория. Прямо напротив него, где-то ближе к вершине этой горы, находился конечный пункт назначения.

— Я плыву дальше, — сказал Марат, усаживаясь на свое место и плотно скрестив на груди руки.

— Нам это решительно все равно, — еще более миролюбиво возразила Лора, — а потревожили мы твой сон, поскольку нас предупредили, что ты хотел высадиться именно здесь.

— Кто вам такое сказал?

— Человек из команды катера.

— Да где он, этот человек? — ядовито хмыкнул Марат и заглянул под лавку, словно там кто-то мог прятаться.

Адик сделал нетерпеливое движение, но Лора его удержала:

— Он в рулевой рубке. Стоит за штурвалом. Успокойся: не бегать же ему с носа на корму будить каждого задремавшего, даже такую важную персону, как ты.

Марат поморщился, вытягивая затекшую ногу и массируя ее; при этом он высунулся в проход, чтобы заглянуть в открытую дверь рубки, но кого-либо отчетливо не рассмотрел.

— Я-то спокоен, — сказал Марат, — настолько, что терпеливо выслушиваю, как мне разжевывают самоочевидные вещи и ни словом не отвечают на вопрос, который на моем месте у любого возник бы сам собой.

— Какой же это вопрос? — улыбаясь, спросила Лора.

— Представьте себе, — веско заговорил Марат, пародируя ее манеру, — что ваш попутчик задремал, и не обязательно потому, что возле вас скучно или тошно. Причины возможны всякие: утомление от долгой неволи, необходимость собраться с силами перед новым важным делом… — Позже Марат вспоминал, что Адик, развернувшийся лицом к берегу, как будто вздрогнул. — А просыпается он, представьте себе, оттого, что бужу его я, причем в вашем парике. При этом вас рядом не видно. Разве не возникнут ко мне, мягко говоря, вопросы? И разве не похожий фокус проделал ваш спутник, когда принялся меня толкать, надев фуражку хозяина, которого я пока что, строго говоря, не вижу? И даже если он действительно в рубке, к чему этот маскарад?

— Фу! Какой грубиян! — сказала Лора, и губы ее обиженно дрогнули.

— Хватит с ним цацкаться, он сам не знает, чего хочет! — рявкнул Адик и потащил Марата в проход.

Судно уже покачивалось у вытянутого с берега бетонного языка. Длинноногий Стерх выпрыгнул на причал первым, и его рыжая спутница, которую он назвал Жекой, тянула руки, готовясь последовать за ним.

— Я хочу узнать, — сказал Марат, упорно пытаясь высвободить руку, — как зовут человека из команды.

— Зачем? — не останавливаясь, спросил голован.

— Чтобы потом найти и вернуть долг.

— Можешь не возвращать.

— У него ведь не частная лавочка, а государственное судно. — Марат уже перестал упираться, опасаясь довести дело до открытого конфликта, и отчаянно пытался образумить Адика. — Деньги за билет принадлежат государству. И даже если он положит их себе в карман, не нам об этом судить. Может, он острее нас с тобой нуждается в деньгах. Вот морская фуражка тебе, особенно не твоего размера, точно не нужна, а моряку еще послужит. Давай я, так уж и быть, отнесу ее в рубку.

— Да ты репей! — крякнул Адик, выталкивая Марата на буну. — Думаешь, я не знаю, что голова ему нужна, чтобы шапку носить? А что касается чужого размера, то и я тебя спрошу: чья на тебе нейлоновая сорочка? Рукава ты закатал, но плечевые швы висят на локтях, да и ворот широк. Тем не менее она на тебе. А где тот, кому она по размеру? Может, его и в живых уже нет? — С этими словами вор принял из катера Лору (она шла последней) и зашагал, не оборачиваясь, вместе с другими к берегу.

Нельзя было терять ни секунды. Мотор взревел, и палуба круто разворачивающегося катера накренилась. Пожалуй, Марат мог бы еще допрыгнуть с разбега, но на разбег не оставалось времени. Он сложил ладони рупором и крикнул, что забыл под лавкой обувь. Это была чистая правда. Несколько человек посмотрели на него, и пока один (кажется, он был из команды катера, хоть и не в морской форме) медленно приставил ладонь к уху, полоса воды между буной и судном расширилась метров на десять. Марат сел на буну, высоко поднял босую ногу и взмахнул руками, как бы надевая ботинок, а затем энергично ткнул пальцем в сторону катера. И тогда тот, один, кто пытался расслышать его, невыносимо медленно двинулся в рубку (все остальные уже равнодушно отвернулись от Марата), и в те томительные секунды, пока его не было видно, катер отплыл безнадежно далеко. Вновь появившись на палубе, человек сочувственно пожал плечами и, понимая, что с такого расстояния Марат может не разглядеть его жест, продублировал его, широко разведя руки и обреченно их уронив. Солнце осветило его скорбный силуэт. Марат обозвал этого уж никак ни в чем не повинного пассажира телком. Тем самым расписываясь в собственном бессилии. Разумеется, на катере подумали, будто речь идет о старых копеечных сандалиях, которые не могли служить поводом для возвращения и весельной лодки, а не то что маломерного пассажирского судна. Марат придерживался иной точки зрения. Но и он подостыл. По мере того, как вероятная цель вновь превращалась в точку за горизонтом — привычная за долгие годы дистанция (уж не сделалась ли она незаметно для него самой приемлемой?), — стали проступать все нюансы случившегося. Так ли уж однозначно было оно поражением, как почудилось ему второпях и спросонок? Возможно, что и неодолимая дрема в море, и принудительная высадка на берег сыграли ему на руку, по большому счету. Истомленный жаждой сближения с целью до пределов видимости, слишком уж он привязался к первому же отдаленно подпадающему под описание объекту, жадно подгоняя под свои мерки его настоящее и домысливая прошлое. Да и будь Краб действительно искомое Маратом лицо, не исключено, что он успел улизнуть с катера на одной из предыдущих остановок, нахлобучив свою фуражку на Адика, как на живой манекен, предоставив Марату разыскивать его на борту до полного изнеможения. Теперь же — нет худа без добра — Марат получил передышку, чтобы позаботиться о пропитании.