Первая труба к бою против чудовищного строя женщин - Эрик МакКормак Страница 49

Следующий день – тридцатое октября, канун установленного мной дня рождения. Моего тридцать третьего дня рождения.

Утро и середина дня прошли без новых посещений черного пятна. Это дало мне возможность собраться с мыслями. Я решил, что в моей жизни было достаточно испытаний, и я готов к новым бедам, что бы судьба ни припасла для меня. В кармане лежала коробочка с таблетками цианида. Они выручат меня, если наступит худшее.

К шести часам за окном уже стемнело. Я сидел в кресле и ждал. Пятно появилось и стало быстро расти, как тогда, в конторе. Вновь внутри меня все померкло, и я оказался замурован в пещере заживо. И вновь я сделал то единственное, что было в моих силах: собрался с духом и постарался не смотреть на страшную черноту. Щурясь, я всматривался в края, цеплялся за немногие оставшиеся клочья света, но стальная дверь прочно замкнула камеру темницы, куда проникал лишь тончайший луч.

Спустя какое-то время этот луч, как в прошлый раз, начал расширяться. Пятно медленно съеживалось, пока снова не превратилось в точку. Но теперь оно не вовсе исчезло, а оставалось на границе моего восприятия – автономная, пульсирующая область. Более всего меня тревожило подозрение, что пятно лишь затаилось и собирает силы для новой атаки.

Потом другая, еще более страшная мысль настигла меня. До сих пор я считал, что пятно – это нечто изначально небольшое, но способное к росту. Теперь я призадумался: а так ли мало пятно само по себе, как мне казалось? И чем дольше я размышлял, тем яснее становилось, что тут все дело в перспективе: так и Луна, из-за своей отдаленности, кажется не больше серебряного доллара. На самом деле пятно представляет собой нечто массивное, огромное, оно не растет, а надвигается на меня.

Не слишком-то утешительная мысль.

День был влажный. К семи часам разразился типичный для Камберлоо осенний ливень. Ветер с дождем – сущий кошмар. По телефонным проводам в парке покатились шаровые молнии. Пятно, пульсировавшее вдалеке, выбрало этот момент для нового штурма.

Я несколько раз глубоко вздохнул и приготовился к бою.

Когда пятно приблизилось, я расслышал какой-то шум. Сперва мне подумалось, что эти звуки издаю я сам – скулю от страха. Но нет, то был не я. Звук был неприятный, похож на рычание волка, и доносился он с той стороны, откуда надвигалось пятно.

Я пришел в ужас, но по мере того, как пятно приближалось, я сосредоточился и постарался разглядеть его поверхность. Не скрывалось ли в этой черноте лицо? Есть ли рот? Какие-нибудь другие черты? Это лицо горгульи или другого чудища, порожденного воображением?

Оно приблизилось вплотную, заперло меня в моей пещере. Рычание сделалось громким и свирепым. Я с отчаянием всматривался в поверхность пятна, но не видел ничего, кроме сплошной черноты.

Как и прежде, когда я уже лишился надежды, пятно остановилось и начало постепенно отступать. Как и в прошлый раз, оно зависло где-то вдалеке.

Как устроен разум человека? Перепугавшись до полусмерти, я, однако, продолжал изучать объект, вызывавший у меня страх. В результате у меня сложилась теория, показавшаяся весьма убедительной: пятно, решил я, представляет собой отросток или орудие чего-то другого, того, что стоит за ним – ТОГО, КТО РЫЧИТ, – того, что толкает его вперед, имея определенную цель. И не убить оно хочет меня, а выдавить из пространства. Оно хочет занять мое место.

Возможно, мне следовало радоваться, что моя жизнь не подвергается опасности. Но я не радовался, отнюдь. Мысль, что кто-то хочет внедриться в меня, не просто пугала – она отравляла меня.

И я принял решение, зная, что пятно, мерцающее в отдалении, следит за мной.

Я неторопливо достал из кармана маленькую коробку с пилюлями и выложил одну таблетку на стол перед собой. После этого поудобнее уселся в кресле и стал ждать. Ко мне вернулись силы – я и не знал, что у меня их так много. Если мне суждено погибнуть, приговор приведу в исполнение я сам. Может быть – почем знать, – таким образом я уничтожу и силу, которая стоит за пятном, и не позволю ей завладеть мною. Одно я решил твердо: я умру прежде, чем отдамся ей. Я слишком гордился своим личным, независимым существованием, и эта гордость пересилила страх смерти. Вот почему я сидел и ждал.

«Делай что хочешь, – думал я. – Одолеть меня ты не можешь».

Долго ждать не пришлось. Пятно ринулось на меня с невероятной скоростью. Рычание сделалось плотоядным.

Но я не дрогнул ни перед тьмой, ни перед этим грозным шумом. Мгновение – и от света уцелело только слабое мерцание. Мне было трудно дышать. Но я не впадал в панику. Я держал таблетку у самых губ.

– Оставь меня! – крикнул я. – Оставь!

Тьма и рык. Это было ужасно. Я не мог более противостоять им. Все было напрасно. Я раскрыл губы, чтобы проглотить лекарство.

Но едва рука поднялась ко рту, как натиск прекратился. Тьма нехотя отступила. Рычание сменилось визгом. Я слышал чье-то затрудненное дыхание, и это насторожило меня: значит, то существо, по другую сторону тьмы, тоже выбилось из сил? Значит, гнать эту темную массу на меня ему не легче, нежели мне – сопротивляться? Мой противник может устать?

Брызнул свет, его становилось все больше. Я удерживал столь новую для меня решимость, пока тьма не обратилась в бегство. Даже когда она вновь превратилась в далекое, слабо пульсирующее пятно, я не успокаивался.

– Оставь меня! – восклицал я снова и снова.

Оно и мерцало уже еле-еле, а потом вовсе исчезло. Где бы я ни искал его – ни следа. Впервые за много недель я остался в одиночестве.

Я был счастлив, но не утратил бдительности. Сидел в кресле, настороже, выжидая. Прошло полчаса. Час. Никаких признаков моего «сучка».

Прошло два часа. Девять вечера.

Я понемногу расслабился. Как солдат, побывавший подогнем, позволяет себе расслабиться, когда пушки замолкнут. Как животное, выскользнувшее из когтей хищника. Внезапно я ощутил приступ голода. С ланча я ничего не ел, и за это время прошел через ад. И все это – в канун дня рождения.

Я пошел в кухню и сделал себе несколько бутербродов. Выпил пива и большую рюмку коньяку в честь самого себя. Кажется, я поверил, что пятно ушло навсегда. Или, по крайней мере, я полагал, что теперь знаю, как с ним справиться. Возможно, пиво и коньяк придали мне пьяной отваги. Как бы там ни было…

Я пошел спать, и когда я раздевался, мощный разряд молнии вырубил электричество и в доме, и на улице. Меня это не обеспокоило. В спальне имелись свечи. Одну я зажег и поставил на комоде перед фотографией отца и матери, которую унаследовал от доктора Гиффена. Другую свечу я поставил на тумбочку возле кровати и рядом с ней положил таблетку цианида, чтобы она была под рукой.

Но я ни о чем не беспокоился. Я полагал, что пятно не вернется, пока я сплю. Если оно и попытается еще напасть на меня, то во время бодрствования. Во сне я буду в безопасности. Помню, как я зевал и говорил про себя: оно никогда не является во сне.