Падшие в небеса. 1997 - Ярослав Питерский Страница 47

Вилор опустил голову и уперся лбом в крышку стола.

Он закрыл глаза и зашептал:

На землю грусть легла туманом.

Смятенья выпали росой.

За счастьем сказочным дурманом

Бежал, я словно за мечтой.

Манящий призрак дня удачи

Маячил мне сквозь ночь беды,

Проблем унылые задачи

Стирали радости черты.

О гравий жизненных работ,

Я душу в кровь полосовал.

Но верил, в разум полет —

Над недоверьем острых скал.

Вилор тяжело вздохнул. Ему так не хотелось открывать глаз. Не двигаться и обессилившим вот так лежать тут на столе. Отречься от всего и всех. Одиночество могло бы и вылечить, если оно добровольное. Щукин тяжело вздохнул.

«Я бесполезный человек. Который думает, что талантлив. А на самом деле, обыкновенная посредственность. Я живу мечтой. Я грежу завтрашним днем. Я верю, что впереди может все быть хорошо. Я буду удачливым драматургом. Меня оценят и поймут! А на самом деле? Кому все это нужно, что я делаю. Кому вообще нужно, что бы я был на свете. Людям все равно. Даже если я умру, кто это заметит? Дед? Лидия? Виктория? И все? И все! Пылинка, маленькая пылинка исчезну в этой громадине вселенской пустоты. А зачем? Все зачем? Зачем я появился? Кто создал меня? Бог? Но зачем ему это надо? Зачем ему нужно создавать бесполезных существ? Нет, ни я один, таких как я миллионы! Тьма! Милоны вас, нас тьмы и тьмы! Может, Блок, это имел в виду? Бессмыслие жизни? Обреченность на эту бессмысленность? Блок! Есенин? Все они это знали? Неужели все они это знали?»

Вдруг Вилор услышал непонятный шум. Словно кто-то шагал по его коридору. Шаги! Нет, это определенно были шаги! По его квартире шел человек! Вилор охватил панический страх! Кто это? Вор? Щукин вздрогнул и вскочил на ноги. Он с напряжением всматривался в пустоту коридора! Так и есть, там мелькнул силуэт человека!

– Вы не бойтесь, не бойтесь! У вас тут дверь не открыта, вот я и зашел. А то, вон дверь то не закрыта. Простите. Что вот так зашел! – говорил неизвестный из темноты.

Щукин задержал дыхание от напряжения. В висках стучали удары сердца. Наконец человек появился в проеме двери комнаты. Это был мужчина. Тот самый. В нелепом длинном грязно-зеленом плаще. Массивные ботинки с резной подошвой идеально начищены.

Мужчина, виновато ухмыльнулся. Вилор с удивлением и тревогой смотрел на нежданного гостя. Тот, улыбнулся. Добрый взгляд серых глаз немного успокоил Щукина. От странного человека исходила, какая-то неведомая энергия умиротворения. Доброе лицо с гладкой кожей, слегка натянутой на скулах. Горбатый нос, безупречно выбритый подбородок.

– Простите меня! Но я вот зашел без приглашения. И вижу, дверь открыта. Вот и набрался смелости войти. Вы не прогоните меня? – гость сам ответил за Вилора.

Тому оставалось лишь качать головой в знак согласия и гостеприимно улыбаться.

– Вновь пришел по поводу вашего деда. Павел Сергеевич, я слышал, он в больницу попал. Инфаркт? И вот я зашел справиться, как ему лучше?

– Да! Да! – растеряно ответил Вилор. – Да вы походите, садитесь! – Щукин кивнул на кресло. – Может, раздеться хотите? Жарко, наверное, летом-то в таком плаще?

– Да нет, все нормально!

– Хм, вообще-то мне дед, строго настрого приказал не общаться с вами. И вообще в дом не пускать. Он очень злой был, что вы к нему приходили. Он испугался, когда я про вас рассказал. Вы что с ним в молодости поссорились? – виновато спросил Вилор.

– Нет. Он просто злится на себя. А на мне, отыгрывается. Вот и все.

– Хм, странно как-то! Как там вас? Я уже забыл?

– Иоиль.

– Ах, да Иоиль. Вы странно как-то говорите.

– Да я вообще не говорю. Молчу, вот вас слушаю.

– Меня? Вы же зашли, ко мне в квартиру. Без спроса! Чтобы меня послушать?

– Ну да. А что тут такого? Ведь человеку надо, что бы его выслушали. Может вот вам сейчас как никогда надо, что бы вас кто-то выслушал. И может, посочувствовал или совет дал! Вы ведь хотите, чтобы вас выслушали? – Иоиль улыбнулся.

– Да… – растерянно ответил Вилор.

– Ну вот. Кстати я вас хотел бы спросить, как-пьеса-то?

– Какая еще пьеса?

– Ну, вот вы прошлый раз говорили, что пьесу пишите. Что, мол, убить там героя хотите, чтобы третий какой-то герой стал счастлив. Или как там героиня? Вы дописали пьесу-то?

– А? Нет, не дописал.

– Почему? – расстроился Иоиль.

Щукин махнул рукой и тяжело вздохнув, плюхнулся в кресло. Он достал сигарету и закурил. Внимательно посмотрел на богослова. Прищурившись, спросил:

– Скажите мне честно, вы откуда моего деда знаете? Почему он вас так боится?

– Я знаю его случайно. Мы просто спорщики. Собеседники, так сказать. Временами собираемся, чтобы поспорить. Вот спор длится несколько десятков лет. А злиться он, дед ваш, потому что постоянно проигрывает.

– Странно как-то? – не поверил собеседнику Вилор. – Спор какой-то дурацкий!

– Почему же дурацкий?

– Ну, так, мой дед обычно ни с кем не спорит.

– Ну почему вы так считаете. Спорит. Вы просто не знаете. Вот, например, вы же не знали, что ваш дед работал журналистом в газете в тридцать седьмом году?

– Хм, не знал.

– Ну, вот видите. Значит, вы и деда своего не знаете до конца.

– А вы знаете?

– Ну, более-менее. Вот поэтому и спорим с ним.

– Хм, и о чем же этот столь длинный спор? О любви? О политике?

– Нет о вере.

– О вере?!

– Да, он говорит, что Бога нет. Не верит в него. А я противоположное. Вот и спорим.

– Хм, не правда.

– Что неправда?

– Что дед так говорит. Вы лжете.

– Это почему же? – удивился богослов.

– Он верит. Он не может не верить. Да и он каждый вечер молится. Я сам слышал. У него в тумбочке икона есть. Он от меня, ее прячет и убирает. Но я видел!

Повисла пауза. Иоиль улыбнулся. Он, закрыл глаза и, словно медитируя, что-то бормотал про себя. Вилор с удивлением смотрел на этого человека. Наконец не выдержав, грубо спросил:

– Вы, что тут делаете? А?

– Извините. У меня просто радость. Я сделал свое главное дело.

– Какое еще дело?

– Хм. Да так. Вы не обращайте внимание.

– Странный вы какой-то? – фыркнул Вилор и глубоко затянулся сигаретой. – Ну, а ко мне, зачем пришли?

– Я к вам? Я же говорил. Может, вам помощь нужна. Вы же поговорить хотите? Что бы вас выслушали?

– Нет, ничего я не хотел. Просто…