Собачья голова - Мортен Рамсланд Страница 47

«Уехала в Нурланн с детьми. Когда вернемся, не знаю» — такую записку Аскиль нашел на следующее утро. В доме никого не было, бабушка очень тихо собрала вещи — о тех четырех месяцах, которые Бьорк проведет у старшего брата в Нурланне, в семье будут говорить не часто. Никому не захочется мысленно возвращаться к тому времени, когда семья чуть было не развалилась, и никто не захочет вспоминать, как Ушастый вскоре после приезда в Нурланн несколько недель проплутал в лесу. Даже сейчас, после стольких лет, бабушка по-прежнему уклончиво отвечает на мои вопросы, но, возможно, это объясняется тем, что она не все знает. Он исчез мальчиком, а вернулся назад подростком — только это она всегда и повторяла. Лишь один раз отец согласился рассказать о своих странствиях в заколдованных лесах Нурланна, но я не знаю, можно ли доверять его рассказам. Сомнения закрадываются в мою душу, и я чувствую, что Стинне начинает сердиться на меня.

— Значит, сам что-нибудь придумай, — говорит она, разочарованно глядя на чистый холст. — Ты же не можешь остановиться посреди истории.

* * *

Эйлиф жил на окраине городка Бёркершё. Сразу же после окончания войны он устроился на лесопильный завод. Через несколько лет, возглавив его, он превратил спящую лесопилку в более или менее нормально функционирующее предприятие. Так что лес, в котором заблудился Ушастый, вначале казался вполне обозримым: большие участки безлесья, целые поля пней, голые склоны гор, на первых порах производившие удручающее впечатление на все семейство. Да и вообще Бёркершё казался невеселым местечком — здесь было всего несколько маленьких улочек, и никто из детей не находил здесь ничего общего со сказочными рассказами Бьорк о ее детстве в Нурланне.

— Ни одного кораблика, — ворчал Кнут, которому были совершенно не интересны баржи, тащившие по фьорду остатки бревен, и Эйлиф, заметив, что дети разочарованы, изо всех сил старался поднять им настроение.

— Если пойти к опушке леса, можно увидеть рысь, — говорил он обычно и, если это не вызывало у них особого интереса, загадочно смотрел на них и объявлял: — Скоро увидите северное сияние.

Поскольку обычные природные явления не шли ни в какое сравнение с волшебными рассказами Бьорк о ее счастливых каникулах, однажды вечером Эйлиф понял, что надо призвать на помощь небылицы.

— Говорят, что в лесу обитают призраки, — сказал он. — Люди видели, как между деревьями бродит таинственное существо, как-то раз оно прошло сквозь одного человека, и тот за ночь поседел. Говорят, что это лесные духи, которые стали бездомными, потому что мы вырубаем деревья.

— Как и мы, — проговорил Кнут, выбрасывая дядину трубку в окно.

Обоим сыновьям Эйлифа тоже не терпелось показать Ушастому тайны Нурланна, и поэтому они потащили его с собой на вырубку, где остались одни пни и где они уговорили его снять свитер, чтобы разглядеть белые шрамы на его спине. Они соревновались, кто быстрее бегает, перепрыгивая с пня на пень, не ступая на землю, и показывали ему съедобные ягоды и грибы, оставлявшие сладковатый привкус во рту, и те грибы, которые следовало обходить стороной, потому что даже маленький кусочек может на недели погрузить тебя в состояние, подобное трансу.

— Помнишь ту историю о древесных духах, — сказал младший из братьев, — парень наверняка поел не тех грибов, вот и рехнулся.

Но хотя братья и собирались отвести Ушастого к опушке леса, чтобы показать ему редкую рысь, они так туда и не добрались: лес все время оказывался слишком далеко. Бывало, они шли несколько часов, а темная полоса леса все равно едва виднелась — словно живое, трепещущее в тумане существо. Через несколько дней Ушастому стало казаться, что лес все время отодвигается. Что до него вообще невозможно добраться, и такое же чувство, похоже, возникло и у братьев, которые все время отвлекались на что-то другое. То вдруг у них возникала идея, что надо научить его ловить мышей маленьким силком. А потом они принимались показывать ему, как выслеживают тетерок, и обучили его подражать бормотанию токующего тетерева. Еще их занимала такая игра: они выкапывали ямку в земле, и старший из братьев командовал: «Начали!» И тут они расстегивали ширинки и начинали орудовать рукой, пока кто-нибудь не посылал в ямку молочно-белую струйку.

Однажды старшему брату удалось поймать тетерку.

— Сейчас она увидит лесных духов! — закричал он, и, собрав горсточку маленьких грибов, они засунули их глубоко в клюв напуганной птице, крепко сжимая ее. Когда они потом отпустили ее, тетерка стала растерянно метаться перед мальчиками, очевидно, уже больше не боясь людей. Но теперь что-то другое, похоже, стало пугать ее, что-то внутри, и она громко квохтала.

— Какие там лесные духи! — воскликнул младший из братьев. — Это только старики могут верить в такую ерунду!

До вечера в лесу раздавались крики тетерки, но братья уже не обращали внимания на взбесившуюся птицу, а стали рассказывать о лесорубе, который накануне видел рысь. Младший брат уверял, что лесоруб очень испугался, но старший возразил, что только маленькие дети всего боятся. «Так что дуй домой, малявка!» — сказал он, шлепнув младшего брата.

— Не видели мы сегодня никакой рыси, — пожаловались братья отцу, вернувшись домой, и Эйлиф огорченно развел руками, пообещав Ушастому, что он как-нибудь отвезет его до самого леса на одном из автомобилей лесопилки.

— Но сегодня ночью, — заверил он, — поверь мне, сегодня ночью нас разбудит северное сияние.

К тому времени Ушастый уже понял, что если дядя с таинственным видом говорит о северном сиянии, он на самом деле хочет сказать следующее: «Извини, но в Нурланне совсем не так интересно, как тебе рассказывала мать». Поэтому он очень удивился, когда братья разбудили его посреди ночи.

— Северное сияние, — сказал старший с преувеличенно серьезным видом.

Через окно Ушастый смог различить фиолетовые сполохи, бежавшие по небу, — какой-то психоделический млечный путь, и он пошел вместе с братьями в гостиную, где те стали умолять отца отпустить их на вырубку, чтобы лучше разглядеть северное сияние.

— Ну, хорошо, — сказал Эйлиф и внимательно посмотрел на племянника, — но осторожнее с лесными духами!

— Мы не позволим древесным духам пройти сквозь нас! — ответили братья хором. В семье было принято так говорить, и даже Бьорк пришлось выслушать эту мудрость в первый же вечер, когда они с братом сидели в гостиной: «Не позволяй лесным духам пройти сквозь тебя», — сказал тогда Эйлиф. Лесными духами он в данном случае называл уныние и отчаяние. Позволить лесным духам пройти сквозь себя — означало спасовать перед темным или тайным прошлым.