Теннисные мячики небес - Стивен Фрай Страница 47

– Так, выходит, он тоже предатель?

– Возможно, но не обязательно. Он мог поступить в разведку, ничего не зная об истинных взглядах матери.

– В любом случае, – подытожил Нед, – он не мог позволить мне, человеку, знающему ее имя, привольно бродить по белому свету.

– Вот именно. Если он знал свое дело, то должен был найти способ избавиться от тебя и замести следы. Как он избавился от тебя, мы знаем. Хотел бы я знать, как он замел следы… – Голос Бэйба замер.

Нед схватил его за рукав:

– О чем вы думаете?

– Представим себе все это с точки зрения Дельфта, – бормотал Бэйб, обращаясь больше к себе, чем к Неду. – Он на дежурстве. Приходит депеша, сообщающая, что задержан молодой человек с документом, который может представлять интерес для разведки. Он допрашивает тебя, все отлично, ты оказываешься ни в чем не повинным. И тут он узнает, что к делу причастна его мать. Как ему поступить? Назавтра начальник его отдела начнет задавать разного рода вопросы. «Из регистрационного журнала следует, Дельфт, что вас посылали в полицейский участок. Кто этот юноша? Что при нем было?» Как бы я поступил, будь я Дельфтом?

– Не понимаю, – нахмурился Нед. – О чем вы?..

– Ш-ш! – Бэйб приложил палец к губам. – Я пытаюсь сыграть его, вот что я делаю. «Я перевербовал его, шеф. Это клад. Но руки прочь, он мой, я не хочу, чтобы его скомпрометировали». Однако ему пришлось бы дать что-то в обмен. Есть, разумеется, запись, но на ней имя его матери, – значит, нужна другая. А скажи-ка, Нед, скажи-ка, он случайно не просил тебя надиктовать на ленту что-нибудь особенное? Ну, то есть, после того, как оправился от судорог.

– Я не уверен… да! Семья Порции! Он расспрашивал о ее отце. Я рассказал все, что знал, и он попросил назвать полный адрес. Попросил даже повторить его дважды. Но зачем? Все равно не понимаю.

– Ремесло мое было грязным, – ответил Бэйб. – Позволь рассказать тебе, что сделал Оливер.

В эту ночь, пока Нед лежал без сна, к именам, бившимся в его голове, присоединилось еще одно. Теперь это были – Дельфт, Фендеман, Гарленд и Кейд.

Дельфт, Фендеман, Гарленд и Кейд. Дельфт, Фендеман, Гарленд и Кейд. Он вбивал их кулаком себе в бедро. Выцарапывал ногтями на ладони. Вжигал в свой мозг. Дельфт, Фендеман, Гарленд и Кейд. Дельфт, Фендеман, Гарленд и Кейд.

В прошлом весна всегда была на острове временем, когда Нед особенно остро чувствовал себя узником. Долгая зима истаивала, дни удлинялись, и птицы, прилетавшие на остров, приносили с собой мысли о внешнем мире. Свив гнезда, птицы начинали петь, и Нед ощущал ограниченность своего сознания. Ни литературе, ни науке, ни философии не по силам было тягаться с абсолютной красотой нарциссов и птичьих голосов, не способны они были и унять мучительную боль, которую те пробуждали в нем.

В один апрельский день, ровно через неделю после того, как открыли солнечную галерею, Нед сидел, ожидая Бэйба, за шахматной доской. В последнее время они играли редко. Неда смущало, что он так легко обыгрывает старика, как сердило и явное его безразличие к тому, кто победит, а кто потерпит поражение.

Из потоков солнечного света возник, помаргивая, Мартин и, улыбаясь, приблизился к Неду.

– Ты ждущий Бэйба, я полагаю?

– Конечно, – ответил Нед.

– Тогда ты ждать долго. Ночью у Бэйба быть сердечный приступ. Бэйб сейчас умирай в койка.

Нед вскочил на ноги и сграбастал Мартина за воротник халата.

– Эй, Томас. Ты отпускай. Ты хочешь быть связанный в карцере?

– Отведи меня к нему, – крикнул Нед. – Отведи сию же минуту!

– Я не водить тебя ни к кому, – ощерился Мартин. – Ты что про себя решил? Не ты говорить мне приказы. Я говорить приказы тебе.

Нед выпустил воротник Мартина и умиротворяюще разгладил его.

– Пожалуйста, Мартин, – сказал он. – Постарайся понять. Бэйб для меня все. Отцом, братом, возлюбленным. Мы с ним, как… как ты с Хенриком, – Нед махнул рукой в другой конец галереи, туда, где в плетеном кресле сидел, дрожа и обнимая себя за колени, недавно появившийся в лечебнице молодой швед. – Ты и Хенрик, вы ведь близки. Это так здорово. То же самое и у нас с Бэйбом. Ты понимаешь, правда? Понимаешь. Я знаю, доктор Малло тоже понял бы. Он захотел бы, чтобы я был сейчас с Бэйбом, я в этом уверен.

Глаза Мартина сузились, потом он опустил взгляд.

– Я позволять тебе увидеть Бэйб, ты не говорить доктор Малло плохо обо мне?

– Никогда, Мартин. Никогда я не скажу о тебе плохого доктору Малло. Ты мой друг, Мартин. Хороший друг.

И Мартин отвел Неда в больничное крыло. Путь их лежал мимо кабинета доктора Малло, а затем по коридору, в котором Нед никогда еще не бывал.

В тесной, на четыре койки, палате Бэйб был единственным пациентом. Он лежал на спине, с трубкой в носу и казался таким маленьким, ссохшимся. Нед опустился у его койки на колени и вгляделся в лицо, которое так любил.

– Бэйб, – прошептал он. – Бэйб, это Томас.

– Я вернусь полчаса, – предупредил Мартин закрывая и запирая дверь. – Тогда ты уйти. Больше Бэйбу не ходить.

Нед увидел, что глазные яблоки Бэйба перекатываются под обвислой кожей век.

– Нед? – Имя было произнесено чуть слышным шепотом.

Нед взял старика за руку.

– Это я. – Слезы уже катились по его лицу. – Бэйб, ты не можешь оставить меня. Ты не должен меня оставлять. Прошу тебя… прошу… я сойду с ума. Я знаю, я сойду с ума… – Голос его надломился, он всхлипнул. – Бэйб! О господи, Бэйб! Если ты умрешь, я покончу с собой. Иисусом клянусь, покончу.

Почерневшим языком Бэйб провел по сухим, шелушащимся губам.

– Я умираю, – сказал он. – Они засунут меня в ящик, стоящий в соседней комнате. Я слышал разговор об этом, когда очнулся час назад. Засунут в упаковочный ящик, опечатают его и свезут на материк, а там выпишут свидетельство о смерти, заколотят в настоящий гроб и отправят домой. Хоронить будут в Англии.

– Прошу тебя, не говори так. – Слезы капали с лица Неда на простыню.

– У нас полчаса, не больше, – продолжал шептать Бэйб, – так что слушай меня. В шестьдесят девятом я готовился к бегству из Англии. Меня схватили, прежде чем я успел скрыться, и привезли сюда, но никто так и не узнал, что я задумал.

– Бэйб, пожалуйста! Ты изнуряешь себя этим…

Бэйб взял ладонь Неда и с силой сжал ее.

– Не будешь слушать, я умру прямо сейчас, – прошипел он. – Помолчи немного и слушай. Меня взяли прежде, чем я смог бежать. Но я успел перевести деньги. Я знал номера счетов, десятки номеров. Я помнил их все. Я надул их, переведя деньги на один общий счет. Вот, возьми это, возьми!

Бэйб разжал пальцы. Из них в ладонь Неда скользнул клочок бумаги.

– Возьми. Это деньги, и, думаю, за тридцать лет их стало больше, чем ты сможешь потратить. Банк «Коттер», Женева. Когда они обнаружили исчезновение денег, то прикатили сюда, чтобы допросить меня. Я так лихо замел следы, что они на стену лезли от ярости. «Где деньги? Что ты с ними сделал?» Я пробыл здесь меньше месяца, но Малло потратил его на то, чтобы бить мой мозг электричеством и накачивать наркотиками. У него не было выбора, уж слишком я буйствовал. Понимаешь, я знал, что они приедут, и готовился к этому. Когда они появились, я пускал слюни, хихикал, идиотски улыбался и плакал. Ты бы гордился мной, Нед. Я был здесь самым безумным из всех. Руины благородного ума. Они уехали, кляня все на свете, в уверенности, что разрушили разум единственного человека, знавшего, куда подевались деньги. Я бы с удовольствием понаблюдал за их объяснениями с министром. А теперь прочитай, что там написано, заучи наизусть и уничтожь бумагу. Банк «Коттер», Женева. Когда ты уйдешь отсюда, все деньги будут твоими.