Мужской день - Борис Минаев Страница 47

Ни щеки, ни нос у меня не щипало. «Значит, пока все в порядке», – подумал я.

Возвращаться домой очень не хотелось. Ну и что же, что я жду Колупаева уже двадцать минут? Зато он потом не сможет сказать, что я испугался мороза и убежал.

Не хотелось возвращаться еще и из-за мамы. Не любил я, когда мама торжествовала моральную победу в наших спорах. После этого у меня очень долго бывало плохое настроение.

В связи со всеми этими соображениями я выбрал третий вариант и начал просто ходить.

Во-первых, так было теплее, и я мог считать, что это в какой-то мере моя уступка человеку в тулупе. Он же тоже ходил! Во-вторых, так я постоянно пересекал ту точку, с которой Колупаев мог меня увидеть. И в-третьих, так было совсем не скучно!

Ведь, честно говоря, стоять на одном месте вообще противно, да еще в мороз – это вообще туши свет! Просто ослепнуть можно, если все время глазеть на снег с одной точки.

Я сделал несколько шагов по двору, и передо мной открылись разные чудесные картины.

С крыши котельной свешивалась сосулька невероятной величины. Она блистала на солнце розовым светом и переливалась, как какой-нибудь царский алмаз. Ее немедленно хотелось сбить какой-нибудь палкой (ведь сосульки очень хрупкие создания), но я решил пока этого не делать. Вдруг Колупаев все-таки выйдет? И мы сможем сделать это вместе?

Из земли рядом с котельной, из какого-то ее таинственного места шел пар! Пар шел такими густыми клубами, что я даже удивился. Пар шел, как из паровоза!

Но пройти туда и посмотреть на влажную оголившуюся землю, из которой шел пар, ощупать своими руками это таинственное место не было никакой возможности – потому что снега-то навалило просто по грудь!

Никогда я еще не видел настолько глубокого снега в нашем дворе! Хотелось просто разбежаться и прыгнуть. Но делать этого было нельзя, и я стал ходить кругами.

Очень интересно было смотреть и на небо. Небо в разных частях было совершенно разного цвета!

Голубое, розовое, зеленое и перламутровое.

Облака стояли на нем совершенно неподвижно, а солнца не было видно.

Посмотрев на небо, я вдруг с ужасом и печалью понял, что все-таки совершенно замерз. Из носа вытекла здоровая капля, а ноги в валенках стало противно покалывать.

И тут произошло что-то очень неожиданное.

Из дома вышел Женька!

Я прямо обалдел.

Вот уж чего не ожидал. Женька медленным своим шагом подошел ко мне, внимательно посмотрел и спросил:

– Ты чего делаешь, Лева?

– Колупаева жду! – сказал я.

– А! – задумался Женька. – Понятно. А то меня мать послала. Сказала, что у тебя родители, наверное, куда-то уехали, и ты во дворе околачиваешься. И сказала, чтобы я тебя в гости пригласил, на чай с вареньем.

– Нет, – сказал я. – Спасибо. Спасибо большое. Лучше ты со мной постой. Хоть немножко. А то надоело одному гулять.

Все, кто со мной говорили в это утро, все время почему-то задумывались.

Теперь задумался Женька.

– Вообще-то нельзя, – сказал он. – Но немножко можно. Минут семь с половиной.

– Ладно, – сказал я. – Может, крепость построим?

– Не успеем, – сказал Женька с сомнением.

– Ну хоть чуть-чуть.

Мы скатали ком. И прислонили его к старому, который мы с Колупаевым сделали еще во вторник. Тот ком был уже совершенно обледеневший и какой-то маленький.

– Все, – сказал Женька. – Пять минут прошло. Осталось две с половиной. Ты остаешься или идешь?

– Остаюсь, – сказал я. – Дома скучно.

– Да, – с уважением посмотрел на меня Женька. – Дома скучно. А ты отогрейся и опять выходи.

– Во второй раз не выпустят, – сказал я. – Сейчас тридцать градусов. Вороны падают на лету. Только человек такое может выдержать.

– Да, – сказал Женька задумчиво. – Человек и не такое может выдержать. Вон один мужик плыл по океану восемь дней. И ничего.

– Я бы так не смог, – сказал я. – Я акул очень боюсь.

– Я бы тоже не смог, – сказал Женька. – Но только из-за ноги. Акул можно ножом напугать. И еще им какую-то палку вставляют в рот. Они челюсти сжимают, а закрыть не могут.

– Нештяк! – сказал я. История про акул мне понравилась. Правда, я уже плохо чего соображал. «Может, домой пойти вместе с Женькой?» – как-то лениво, как будто сквозь туман подумал я.

Но Женька почему-то никак не уходил. Хотя уже прошло гораздо больше двух с половиной минут.

– А ты чего, волю испытываешь? – спросил он.

– Ничего я не испытываю, – сказал я, немножко подумав. – Гуляю.

– Колупаева ждешь? – разочарованно спросил Женька. – Ну ладно, тогда жди. Только он, по-моему, уже не выйдет. Ладно, пока!

И Женька побрел обратно к дому.

Я смотрел ему в спину и чуть не плакал. Все, буквально все меня бросили! И Колупаев, и Женька. И даже мама, которая уже давно могла бы выйти или показать в окно, что эксперимент на выживание пора заканчивать. Нет, она где-то там прячется, подсматривает и ждет, пока я сам сломаюсь.

Ну что это за странная позиция? Нет чтобы сказать: Лева, быстро домой!

Трудно же ведь решить это самому! Очень трудно!

Колупаев явно дрых непробудным сном. Или валялся при смерти с температурой сорок. Потому что спокойно смотреть, как я тут замерзаю во цвете лет, конечно, он не мог. Такого душераздирающего зрелища не могла бы вынести ни одна живая душа. Хотя нет, почему ни одна? Всего-то два человека решили спасти меня в это утро от полного и окончательного замерзания, остальные смотрели с интересом из окошка, слушали радио и жевали бутерброды.

Воздух стал какой-то совершенно синий.

Было нестерпимо красиво и очень грустно. Я решил, что, пока я еще живой, надо попытаться добраться до дома. И сделал несколько шагов к подъезду.

И тут во двор вышел Колупаев. Он бежал ко мне, поскальзываясь на снегу, здоровый и розовощекий, и махал руками.

– Попозже выйти не мог? – спросил я его.

– Ты чего, ненормальный, что ли? – заржал Колупаев радостно. – Хороший хозяин собаку...

И тут он осекся, заметив, как я изменился в лице.

– Мать не выпускала! – зловещим шепотом заговорил он. Этот его шепот действовал на меня совершенно особым образом – я начинал верить каждому слову Колупаева. – Я тебе из окна махал-махал, а ты не видел! Ну вот. Чего, правда, не видел, как я из окна машу?

– Не видел, – честно признался я.

– Понятно, – сказал Колупаев и взглянул на свои окна. – Окно отсвечивает. Видишь? На солнце.

Я посмотрел на его окна. От них действительно отражались огромные солнечные зайцы и слепили меня.