Ангел Света - Джойс Кэрол Оутс Страница 47

— У меня для вас подарок, — застенчиво произносит Кирстен, отбрасывая характерным для девчонок жестом волосы со лба. — Подарки.

И протягивает фотографии.

Ах, фотографии! С тех пор прошло столько времени… Но он этого не произносит.

Она украдкой наблюдает за лицом Ди Пьеро и видит, что он удивлен… да, ей таки удалось его удивить… и хотя он просто берет фотографии, перебирает их и без единого слова прячет во внутренний карман, она видит, что он действительно удивлен, и ликует, как маленькая, нашалившая девчонка.

— Вы никогда не думали, что получите их назад, верно? — нахально заявляет она.

Ди Пьеро бормочет в ответ что-то малопонятное.

— Никогда не думали, что получите их назад, — говорит она.

Они обходят бассейн, где дети пускают кораблики, не обращая внимания на их крики и вопли, не обращая внимания на взгляды, которые то и дело бросают на них прохожие, очевидно туристы. (Мужчина в возрасте и с совсем молоденькой девчонкой? И девчонка так отчаянно кокетничает, придвигается к нему, задевает его плечом? Заглядывает ему в лицо? Нельзя даже сделать вид, будто считаешь, что это отец с дочерью — они же совсем не похожи.)

— Расскажите мне про вашу невесту, — не отступается Кирстен. — Мама говорит, она очень хорошенькая. Жена председателя совета…

Ди Пьеро обрывает ее, иронически фыркнув:

— Спроси Изабеллу, если тебе любопытно.

— Она, похоже, относится к этому вполне спокойно — я имею в виду, Изабелла, — небрежным тоном, с лукавой улыбкой произносит Кирстен. — Никаких приступов ревности, насколько я знаю. Или меланхолии.

Ди Пьеро на это не клюет.

Он вытягивает руку изящным, но отнюдь не вежливым жестом и бросает взгляд на часы.

Кирстен вспыхивает. Капризным тоном маленькой девочки она спрашивает:

— Вы спешите? Опаздываете на свидание?.. А я такая голодная: я еще ничего сегодня не ела. Сводили бы меня к «Рампелмейеру».

Насторожен, колеблется, и, однако, это начинает его забавлять. Начинает интересовать.

(Разве не заметила она тогда, в раздевалке, вспыхнувшего в нем желания? Заметила и, как ей показалось, почувствовала, хотя он не прижимал ее к себе. «Мистер Ди Пьеро, не делайте мне больно, мистер Ди Пьеро, я ведь не хотела, ах, прошу вас…» Ничего она тогда не заметила. Глаза ее от боли были затуманены слезами. А ужас в значительной мере объяснялся тем, что она боялась, как бы ее не пронесло — вот был бы позор! Ничего она в тот момент не заметила и слишком была напугана, чтобы дать волю воображению, но потом — потом она, несомненно, заметила и вообразила очень многое. И снова услышала сдерживаемую прерывистость его дыхания, которое он тем не менее железно контролировал.)

В прохладе темного, отделанного полированным деревом французского ресторана на Семьдесят первой улице в Восточной части города Ди Пьеро снимает солнечные очки и тщательно прячет их в футляр. Кирстен — судорожно, с надеждой — глотает, глядя, как Ди Пьеро обычным жестом потирает переносицу.

— Говорить тут нечего, — напрямик заявляет он ей. — Твой отец был хороший человек… человек очень широкий… но он попал в беду… отчаялся… потерял перспективу.

— Это выражение всегда меня интересовало, — звонким насмешливым тоном произносит Кирстен. — «Потерять перспективу».

Ди Пьеро вставляет новую сигарету в мундштук. Он не смотрит на Кирстен, но по лицу его пробегает кривая усмешка.

— Это значит не иметь твердой точки зрения, стержня. Который определяет твой взгляд на вещи. Который позволяет измерять происходящее и взвешивать, — говорит Ди Пьеро. Такую уж он принял стратегию — не обращать внимания на издевки Кирстен и на скрытое под ними отчаяние. Он говорит ей словно ментор: — Все давно бытующие во всех языках выражения по-своему отражают истину. «Потерять перспективу», «потерять веру», «предаться отчаянию».

— «Предаться любви», — добавляет Кирстен.

— Между этими выражениями много общего, да, — говорит Ди Пьеро.

— Она влюблена в… Ника? — спрашивает Кирстен, задиристо вздернув подбородок. Они с Ди Пьеро сидят в полутьме друг против друга, за круглым столиком с мраморной крышкой. — Они влюблены друг в друга?

Ди Пьеро пожимает плечами.

— Они что, собираются пожениться? — спрашивает Кирстен.

— А разве кто-то сказал, что они собираются пожениться? — безразличным тоном спрашивает Ди Пьеро.

— Изабелла не станет об этом говорить. Изабелла же в трауре. Она — сраженная горем вдова, — говорит Кирстен. — Друзья помогают ей выбраться из этого состояния. Вытаскивают ее по вечерам из дома, и заставляют надевать яркие тряпки, и покупают всякие побрякушки, возят в ночные клубы, в дискотеки…

— Она уже вернулась из Нассау, да? — спрашивает Ди Пьеро.

— Разве вы не поддерживаете с ней контакта? Она же до первого мая в Мексике с миссис Деглер и Джеком Фэйром и с кем-то еще.

— В Акапулько?

— В Гвадалахаре. У миссис Деглер там большой дом.

Кирстен принимается нервно вертеть в пальцах маленький спичечный коробок. Она наблюдает за Ди Пьеро из — под приспущенных ресниц и произносит как бы застенчиво:

— А я-то думала, вы с Изабеллой поддерживаете тесный контакт. Я думала, вы каждый день разговариваете по телефону.

— Это не совсем так, — говорит Ди Пьеро.

— Но одно время было так.

— Нет.

— Года два-три назад.

— Нет.

— Разве?.. Года два-три назад. Когда вы жили в Вашингтоне.

— Во всяком случае, не каждый день, — говорит Ди Пьеро.

— Но сейчас вы не поддерживаете контакта?.. Сейчас не говорите каждый день по телефону?

Ди Пьеро знаком подзывает официанта и заказывает два бокала белого вина.

Официант медлит и осведомляется, сколько лет Кирстен. Самому ему тридцать с небольшим, он такой же смуглый, как Ди Пьеро, с густыми висячими усами.

— Она достаточно взрослая, — отрезает Ди Пьеро.

— Расскажите мне про них, — говорит Кирстен.

— Про них?

— Про мою мать. И про Ника.

Ди Пьеро снова трет переносицу. Но на сей раз Кирстен замечает наигранность жеста: он делает вид, будто смущен, будто раздумывает.

— Про мою мать, про Ника и про Мори, — тихо говорит Кирстен.

Ди Пьеро упирается взглядом в мраморную столешницу. Лицо у него уже не безразличное… упрямо сомкнутые губы вытянуты трубочкой.

— Расскажите мне про них, — говорит Кирстен, — и я к вам больше не стану приставать, никогда не стану.

Ди Пьеро молчит.

Кирстен пригибается к столику и говорит: